– Это ты глупый, – уперлась руками в стол, – Ваш Сталин добрый. Он, жадных дураков, от смерти спас! За ношение чужих боевых наград, во все времена, насмерть убивали. В тюрьме и подавно. Нельзя их было в общие лагеря сажать. Но, и на воле их оставить было нельзя – фронтовики-то домой возвращались. Их сами поубивали бы… наверное… К моменту организации того лагеря, думаю, вовсю начали. Если кто настоящий фронтовик, то фальшивого он сразу узнает. Озвереет! Ветеран на паперти – абсурд. Оттого и спохватились.
– Хочешь сказать, нищие тупили, что со смертью играют? Раз не воевали? Мало ли где человек может травму получить… Гм… Вроде наших, ряженых 'чеченцев' на вокзалах, получается…
– Ну да, – воодушевилась, – О чем толкую! Штатским эффект объяснять попусту – не врубаются… Пока ваши мужики на фронте дрались, в тылу этим 'инвалидам войны' подавали хорошо… последнее. Кто знал? Им тыловики верили. У вас-то войны редко… Это здесь, постоянно, стрельба или набеги. Четко знают, чем воин, крови хлебнувший, от мирного пейзанина отличается. Хотя, вот ты же, через руки, уже чуть понял? – прислушался, к своим ощущениям… Черт его знает? Замнем… Собственно, я в нищие никогда и не рвался…
– Тогда, значит, я, как ветераны, по присутственным местам скандалить буду? Справедливость хотеть?
– С 'Наганом' в руках? – смеется, – Вряд ли. Тебе противно будет… Наши не просят… Как дядя Вася!
Встали факты, рядком, в голове на полочку. Дядя Вася, да, справедливости не ищет, он её утверждает. Силой. Через турникеты-загородки просто перешагивает, а слуг народа… учит ходить по шнурку. Запомним.
– Чего же тогда эти твои супер крутые фронтовики коммуниста Жданова, в блокаду, не пристрелили?
– За что?
– Посреди страшной голодухи зимы 1942 года он тайные пиры, в Смольном, закатывал, а после, что бы вконец не разжиреть, вокруг того же Смольного лыжах бегал. Спортом занимался… Э-э-э… Ты чего?
Если бы взглядом можно было испепелить, я бы уже дымился кучкой золы. Блин, пигалица, а смотрит 'сверху вниз', хотя реально, 'снизу вверх'. Плохо смотрит. Исключительно плохо! Прокололся я в чем-то.
– Ты хоть раз в жизни голодал, по-настоящему? – с брезгливым презрением, а только что жалела…
– Какое это имеет значение? Современники же писали! Иждивенцам – по 125 граммов хлеба, а этому, толстому – пирожные и деликатесы, от пуза. Да я его рожу, на фотографиях, видел – щеки на плечах лежат!
– Дима, – села на лавку и пальцами по столу дробь выколачивает. Волнуется? – Отчего люди с голоду пухнут? Отчего они вообще пухнут? Ты хоть одного человека, опухшего с голоду, своими глазами, видел?
– Откуда? Да че ты ко мне прицепилась? В натуре Жданов толстый был. Значит, обжирался. Я думаю…
– Ясненько, – прекратила барабанить, уперла в меня палец, как пистолетный ствол, – Запомни и больше никогда не забывай! Если знаешь точно – говори. Если видел и понял лично – говори. Но, если повторяешь, за другими – очень много думай и проверяй… А ещё умнее – молчи. Потому, что это чужой опыт, не твой… А то, нарвешься. У нас с болтунами не по делу просто. Первое предупреждение и… – характерное движение.
– Тьфу! – испортил вечер. Собственным длинным языком испортил… Напрочь. Пригрелся!
– Не плюйся, сам виноват! – снова по столу пальцами барабанит, словно адреналин выколачивает, – Ты сказал то, что лично голодавший человек никогда бы сказать не посмел. Не зная… Не понимая… Не думая…
– Аня, – надо срочно сделать виноватый вид, – Я действительно не понимаю, как это можно отличить. Честно! – барабанная дробь обеими руками разносится в тишине кухни как раскаты далекого грома… – Ну?
– Запах! – неожиданно шмыгает носом, – Когда очень кушать хочется – любая еда пахнет за версту, аж с той стороны реки, – опять шмыгает, своим опытом делится? Твою мать! Я уже забыл, откуда и кто со мной тут чаи гоняет, – Голодный человек – еду почует, как ни прячься, – пауза, тянет носом слезы, – А та скотина, что лжу придумала – дура. Сама всегда ела досыта. Поверить ей могли только ослы, кто никогда голодным не был. Вроде тебя… Не вздумай, свою байку, про тайные пиры, посреди смертного голода Ленинградской блокады, кому-нибудь из наших, в реале, пересказать – убьют. За дело! Запомнил? – аж холодом пахнуло…
Срочно меняем тему! Немедленно! Гадский дух, что за люди! Словно по минному полю с ними идешь. Приятно, понятно, удобно и бац! Потупился, стеснительно. Снова поднял глаза – пялится, по-старому. Черт! О чем, до этих пирожных разговор был? О ветеранах? О войне? О стрелковой подготовке? Во! О ней, точно! Мотивированно, будто сейчас вспомнил, добываю из кобуры (действительно удобно тянуть, легко) 'Наган' и начинаю совать в каморы патроны. Вроде, как дал работу рукам и дело делаю… Слежу! Смягчилась чуток.