Щелк! Щелк! Щелк! Боек пистолета металлически сухо стучит в наступившей мертвой тишине. Щелк!
– За употребление и распространение наркотиков – расстрел на месте! – голос бородатого хрипит как-то… черт побери… торжественно, – Молодец! Ты справилась, – И… это всё? Вот так эпитафия! Офигеть…
– Я… Она… Сука! – загорелую трясет поздняя истерика. Разряженный пистолет ходит в руке ходуном.
– Товарищи, – это к собранию обращение, – У кого ещё с собой наркотики? – ну, ты, мужик, и спросил!
'Молчание стало ему ответом' Толпа, в зловещем оцепенении, переваривает увиденное. Пальмы машут над головами листьями. Мечутся длинные тени. Ветер поднимается… Море уже не шумит – ревет.
Полная социолог встает с загорелой девицей рядом… Ловко отнимает у неё оружие. Пихает в кобуру. Толчком направляет девчонку к 'пионерам'. Тяжелым взглядом, медленно, внимательно, обозревает ряды.
– Отставить истерику! А это кто? – шнырь сжался, на своей раскладной сидушке, – Откуда он взялся?
– Э-э-э … – долгая пауза, давешний шулер, с благородными сединами, подбирает слова, – В некотором роде – их работодатель… – жест, в сторону конкретно оцепеневших от ужаса эскортниц. Подруга озверела… Мертвое тело валяется, в луже крови, – Нам, э-э-э… надоело заниматься самообслуживанием. Понимаете?
– Вполне, – покладисто кивает головой тетка. На правой стороне её лица налилась здоровенная 'гуля', сине-фиолетового оттенка, след удара спецназовца, – Только сутенеров нам тут не хватало… И, что теперь?
– Э-э-э… Думаю, мы найдем компромисс, – шулер сам опасливо косится на окровавленную блондинку.
– Ребята, – социолог, буравит шныря взглядом, – Там, в палатке, транспортный брезент. Тащите сюда!
– Э-э-э… – седовласый принимает величественную позу, – От лица собравшихся, я приношу вам свои глубочайшие извинения, по поводу прискорбного инцидента…
– Все хронику видели? – тетка явно обращается к сидящим за спиной пацанам. Нестройное гудение…
– Вы же не станете всерьез утверждать, что мы, сугубо мирные люди, могли что-то противопоставить грубой военной силе… – речь шулера звучит обволакивающе убедительно, – Нас практически принудили!
– Коммуникаторы ещё в Федерашке сняли? – взмах рукой в сторону остатков автобуса, – До портала?
– Мы законопослушные граждане! – кажется, оратор почувствовал почву под ногами, – И выполнили распоряжение представителей государственной власти… – гудение становится громче. Стихло… Молодежь принимается молча и яростно тискать коммуникаторы. Продолжая, впрочем, вслушиваться в каждое слово.
– А личное оружие тоже добровольно сдали? – теперь взгляд социолога уперся в собеседника, – Сразу?
– Мы же обязаны… подчиняться законам страны проживания. Как обыкновенные частные лица…
– В милицию сдали? – среди 'пионеров' опять нарастает гудение, – Или, просто спрятали, на память?
– Какое ваше дело? Никто не может нас осуждать за желание сохранить свою жизнь и здоровье…
– Своё?! – загорелая снова на ногах и почти шипит, как гремучая змея перед броском, – А чужое? Вам бы только на свой родной конец козюлю не поймать, а остальное не… Пи-и-и! Равные права, суки, захотели?
– Девушка, какое вообще ваше дело? – седовласый явно оскорблен, но очень старается сохранить вежливый тон… – Свои проблемы мы решаем сами.
– Здесь нет разделения на своё и чужое. Все проблемы общие! – загорелая лезет вперед, – Смотрите!
На ходу перезаряжает пистолет. Жмет на задержку затвора, досылая патрон. Кидает 'ствол' в кобуру и, перешагивая через скамейки, марширует к шнырю. Тот ежится. Определенно её узнал… Высокая, хе, не ниже метра семидесяти пяти… Если мужичонка встанет, то будет её ниже на пол головы, как минимум.
– Парни, ловите на память! – из карманов шныря (знает, куда лезть!) на свет появляется и небрежным броском отправляется за спину ворох разноцветных упаковок, – Кто хотел на гандоны поглядеть? Вот они!
– Наркотиков у меня нет!!! – голос у сутенера такой же противный, как и внешность, – Мамой клянусь!
– И не надо… – загорелая, как любая баба, в мести изобретательна и беспощадна, – Эй! Кто, его хочет?
– За что?! – шнырь и седой шулер, верещат уже хором, не сговариваясь. Чуют – запахло нехорошим…
– Эксплуатация человека человеком! – злорадно чеканит загорелая и вдруг рявкает на шныря – Встать!