– "…Что же нам делать, если нельзя мистера Стентона ни убить, ни живым оставить? Пропасть мистер Стентон тоже не может… Но, ничего. В общем так: мистер Стентон сам должен умереть. Умереть сегодня. Естественной смертью. На глазах десятков свидетелей." – это я себе под нос бормочу, а сам на Анку кошусь.
– "… уже вечер. Умереть естественной смертью, после захода солнца, в Париже, на глазах десятков свидетелей – это только на балу" – подхватывает Анка. Читала она опус, значит. И приняла буквально, как руководство к действию… – У тебя эта книжка есть?
– Заходи в гости – подарю. Правда, без автографа автора… – Отличный ход, мистер Фикс, есть ли у вас план? План простой – в квартире прибраться надо. В кои веки, гм… Барышня гордо кивает. Ура! Добавляет:
– Там ещё четыре террор группы было. Но я – одна справилась. И организовала и придумала. Я могу!
Теперь квасом поперхнулся Петька. Мучительно кхекает, пытаясь кашлять и смеяться одновременно. Наконец справляется с собой. Держит взгляд девичьих голубых глаз… Смущается, но твердо продолжает:
– Дядя Дима! – ого, дядей назвал! Словно я в его глазах прибавил те же двадцать лет. После слов деда, получается, отношение изменилось. – Вы с Анной… осторожнее. Лозунг её между ног видели? Переставьте слова и делайте выводы! Когда в сердцах, она своему прозвищу… точно соответствует. Во всех смыслах…
– Видел, но не понял, – снова встревает барышня, – Я же татуировку по-французски заказала. Для всех ослов, которые не головой, а головкой думают… Просто и доходчиво – "Смерть королям!". Как в балладе… Про короля Швеции и Норвегии Карла XIV Юхана, он же "француз Бернадот". Бывший маршал Наполеона.
"Смерть королям!" Это значит, если слова переставить – "Анка – Королевская Смерть". Обалдеть! Да-с, круто барышня начинает, резво! Глубокое чувство она выразила. Потаенное… Не время для расспросов! Потом… Оборачиваюсь к сидящей девушке, церемонно встаю на одно колено (видел в кино – пригодилось), беру холодную, как ледышка, узкую кисть и целую кончики пальцев. Мадмуазель, я польщен знакомством! Анка вспыхивает румянцем. Хорошенькая, когда смущенная. Буду смущать дальше. Пока хватит фантазии.
– Дмитрий! – и эта меня полным именем называет… Ой, какой я сам себе стал казаться старым! – Вас наше поведение напрягает? Пожалуйста, ответьте, что вы про нас думаете? – а что тут отвечать? Выдаю, к месту припомнившийся, по ассоциации с повестью об их "Дикой охоте на короля Луя", садистский стишок:
– "Бабушка внука из школы, в ступке цианистый калий толкла. Дедушка бабушку опередил – внука гвоздями к воротам прибил!" – ой, что-то не то я сказал, и тени улыбки не вызвал. Как их передернуло-то!
– Это вы сами такое сочиняли? – Анка хлопает распахнутыми глазами, – Про самих себя? Ужо-ос…
– Это им такое подсунули! – дед обрел прежнюю, невозмутимую основательность, – "Идеологические мемы", называется. Калька с английского, изящная словесность, так сказать. Духовная отрава, – цитирует, на распев, – "Папа, рассерженный визгом детей, всех побросал их в глубокий ручей. Крикнул, последних топя из шести – дети должны себя тихо вести!" Это лайми – для себя. Оцените тонкий европейский юмор…
– Вот-вот, мы так шутить не можем, – губы Петра сжаты в ниточку, – Над ними, – показывает в сторону Анки, – Так шутят другие… За что, в ответ, и получают. А вас, там, – неопределенный жест в мою сторону, уже выучили шутить и смеяться, над совсем не смешным делом, над чужой бедой… Потом, приучат других за людей не считать… Понимаете? Аня, расскажи, как ты, после свое акции, из дворца выбиралась, – Анка победно улыбается. И начинает частить по-деревенски, явно рисуясь заскорузлой кондовостью речи.
– Оне, баре, усе такие. Я ведь тогда, после того как Луй с этим, а забыла уже… друг у друга на клинках повисли, не побегла даже… Чиво?! За угол, чепец – на голову, корзину с мусором и веник в руки… И нету меня! Шапка невидимка! Бегают, кричат, токмо, что не спотыкаются. Орут: Где мадмуазель в белом? Кто её видел? Вотана я, туточки иду! Хучь бы кто внимание обратил. Сама до ворот дошла, из ворот вышла. Ваши, – торжествующий жест в сторону Петьки, – оне так не могут. Ни кланяться толком не могут, ни смотреть, как холопу на барей глядеть подобает… С уважением… Непоклонные головушки! Оттого-то вам, во дворцы ихние, только с боем и прорываться… Или, с приглашением, в парадный ход. А мы – не гордые. Как хотим, так себя и представляем. Хотим – барыней, хотим – служкой, – и добивает, – И шо вы скажите за этих горе-террористов? Как сидели оне в засаде, так ничо там и не высидели… Хуч бы яиц каких на рынке купили, да под себя подложили… Спецназ ГРУ, вишь ты… Пфе!