Маленький складной столик, термос с чем-то горячим. Точно, после потери крови, надо сладким силы восстанавливать. Зеваки полностью рассосались. Ни суеты, ни интереса. Ну, поплохело человеку. Бывает… Уже спасли. Посидит и дальше пойдет. Даже дежурная умчалась. Или нет… кажется, у индейцев считается неприличным наблюдать, когда другой человек ест. Деликатность проявляют. Впрочем, не так-то мужику и худо. Вон, уже вторую чашку уговорил, с какими-то лепешками. Девица грызет ватрушку в сухомятку. Хе. Семейная идиллия. Разговаривают тихонько. Так, дяденька почувствовал интерес к жизни. Принимает для осмотра 'инструмент спасения'. Выщелкивает лезвие. Аж, присвистнул. Получается, это не видел раньше… Точно – потлач! Подарили или сменяла… Стоп! Это не я подумал, это в наушнике прозвучало, с вопросом. Барышня виновато поднимается, становится на ноги. 'А поворотись-ка, сынку, экий ты смешной какой!' У папы, от вида родной кровинушки, снова начинают вылезать из орбит глаза… Повторяет, словно про себя – Потлач… потлач… потлач… Наплыв кадра. Рядом появляется, как эталон, фотография самого первого дня. Угум, кроме яркой майки с цветным рисунком, ничего родного американского на девице не осталось. Вся в туземных обновках. Ладненько на ней сидят. Какие проблемы? Папаша продолжает бормотать. Потлач… Потлач… Дался ему этот потлач? Хороший обычай! Не забыть бы, в следующий рейс, отдариться, кстати…
Вопрос родителя я, конечно, не понял. А вот ответ барышни – вполне. Сложное движение руками, как бы отображающее круговорот барахла в природе. Это она сама придумала… или язык жестов? Доходчиво! Вещи – меняют владельцев, люди – меняются вещами. Здесь, извернулась всем телом, так принято! Потлач! Ай, не то она сказала… У папы снова обреченно отвисла челюсть. Хотя, смотрит он вовсе мимо неё, прямо вперед… Куда? Первый ряд кабинок совсем близко. Крайняя просвечивает насквозь. Что мужик там видит?
А наблюдает он, сквозь прозрачное стекло, вдохновенные манипуляции совсем мелкого, гы-гы, да не старше 12 лет, смуглого пацаненка… Лабораторная работа, блин… 'Определение вируса оспы в трофейном материале' Ничего так, ловко шурует. Не хуже профа. Твою мать! Их тут и этому учат? Нас, в его возрасте, на биологии, максимум, пестиками-тычинками терзали. И главное – никто ничему не удивляется, как норма это им. Пацан заканчивает последние манипуляции, победно щурится в проекционный экран и, воздев руки к стеклянному потолку кабинки, разражается ликующим кличем киношных индейцев… Разворачивается к выходу, открывает герметичную дверку… и замирает на пороге, с по-детски разинутым ртом.
Не знаю, кто снимал, скорее всего, из нескольких точек разные люди. Но, наплыв мастерский! Виден и шлем с прозрачным забралом на остолбенелом ребятенке, и отраженная в забрале цветная мозаика на стене зала. Кадр рывком разворачивается. Здоровенное, красочное, фотографически четкое панно. Именно к нему прислонилась сидящая парочка. Бледный мужчина, в очках, с забинтованной рукой и тревожно глядящая в объектив девочка подросток. Наплыв, крупный план, снова дистанция, открывающая всю стену. Красиво! С фотографии, я думаю, мозаика делалась. Весьма странная! Группа веселых людей, с военной выправкой, на фоне контрольно-пропускного пункта. Черт! Современного (!) американского… На указателе – английская надпись 'Fort Detrick'… Вокруг головы центральной фигуры – призрачный нимб. И надпись – 'Искушение святого Генри МакГроув'. Русским, латиницей и ещё одним непонятным языком, где букв ещё больше, чем в латинице. Справа, от 'Святого Генри', улыбается с мозаики знакомое лицо в очках. Этот самый, как его, вспомнил, Брюс Аткинс. Не понял… Ничего не понял! Он же, вот, тут, на скамейке сидит. А мозаике – даже на вид, много-много лет. Откуда картина? И кто этот святой, с честной физиономией старшего офицера?