– Скажи, отрок, видишь ли ты вину присутствующего тут Брюса Аткинса, в том, что случилось?
– Не-а! – вопросец, не в бровь, а в глаз, но, пацан глядит твердо, – Он же не знал, мы все его слушали!
– Ободрись, сын мой, и ты сам, и дщерь твоя – суть невинны! – торжественно припечатал. Успокоил…
– Э-э-э-э… – Да, это тебе, мистер-товарищ-полковник не на полигоне опыты ставить. Тут – все свои. Вон, как одобрительно ухмыляются. Ждут, слова ловят. Сейчас, святой отец, неясный вопрос разрулит…
– Понимаешь ли ты, полковник US Army Брюс Аткинс, чему так радуется этот отрок? – гы, озадачил.
– Э-э-э-э… – сиди уж смирно, мужик. Раз влип! Никаких ответов матерому краснобаю и даром не надо.
– По малолетству своему не в силах он равным стоять в ряду бойцов, но, за прилежные успехи в учебе, род доверил ему разведку. И – послал на боевое задание. Увидеть посланца Великого Врага. Услышать речи посланца Великого Врага. Принять из рук его отравленный смертью дар Великого Врага. Проверить, так ли опасен тот дар, как известно от знающих людей. Принести тот дар, для пользы и изучения, в родной вигвам. Распорядиться силой, сокрытой в нем, приличным случаю образом… Каждый, из присутствующих здесь, пришел, приехал и прилетел за тем же самым. И лично убедился в подлой злобе Великого Врага. Хотя, ты сам – еси невинное орудие в руках Великого Врага, – вещает, как депутат на митинге, эффектно, с паузами.
– Э-э-э-э… – кажется, девчонке сейчас станет плохо. С чего? По-русски она не понимает. А! Небось, по коммуникатору, синхронный перевод слушает. Поп же ей что-то там подкручивал… Спланировано-то как!
– Каплю бодрящего полковнику Аткинсу! – не, наш поп такое сказать не мог. А иезуит, браво гаркнул. Теперь я знаю, 'капля бодрящего' – это граммов пятьдесят сиреневой настойки, похожей на нашатырный спирт. Прямо в чашку, из которой профессор кофе пил. Во! Индейской ватрушкой зажуй и слушай дальше. Гы-гы, вторую порцию, в той же чашке, поднесли девице. На выбор. Или – укол в прозрачном шприце. Папа сделал страшное выражение лица. Та, хоть 'почти без памяти', скорчила ему рожицу и тоже залпом. Фи! А ещё – дочка полковника. Хы-хы! Продышаться не может. На выдохе пить надо! Это тебе не безалкогольный энергетик, а спиртосодержащая жидкость. Угу? Медики-экстремисты… Врачи-скоростники… Злыдни, дайте же девушке закусить! Местные лекарства, они того. Есть! Какую-то палочку, вроде сушеного мяса грызет… Иезуит становится в величественную позу. 'Ща-а-ас спою…'
– Неисповедим промысел Божий, но велико Милосердие Его! – ну, понеслась пропаганда, – Сам Генри МакГроув, не избежал искушения, за большие деньги и мнимый почет, служить Великому Врагу! В праве ли мы осуждать, за то же самое, лишь скромного спутника его? Тем более, став свидетелями, как Господь карает тех, кто сознательно поднял руку на чада Его? – намекает, на недавних покойничков? – А оружие погибели злой, в руках невинных и добродетельных, вред причинить неспособно! – угу, а полковник-то и не знает. Всю жизнь, этим самым, занимаясь… Кажется, собрался с духом, подать голос.
– Святой отец, зачем вы устроили спектакль? Зачем подвергли опасности жизнь людей?
– Опасности не было! – пацан тоже осмелел и влез в разговор, – У вас, 'там', вакцинируют ерундой, а у нас 'здесь' – натуральным вирусом. Стойкий иммунитет, на всю оставшуюся жизнь! Вы же заметили, как наша прививка вашу иммунную защиту пробила? Кадровая вставка. По пояс голый профессор, утром, перед зеркалом, с удивлением разглядывает вздувшийся пузырек на собственном предплечье. А эти… непонятное слово… раньше заразились, уже почти больными к нам приехали. Им прививка была без толку. Трупы…
– Тем более, – профессор обретает уверенность, – Предупредили бы, изъяли зараженный материал, да и уничтожили немедленно. Мы бы правильно поняли. Ну, диверсия… Нет повода для разжигания конфликта.
– Люди бы этого не поняли! – иезуит, он таки везде иезуит, пафос аж зашкаливает – Люди имели право получить то, что Великий Враг им отправил. Люди имеют право ответить Великому Врагу, тем же самым!