Майк Уолкер был мужчиной красивым, привлекательным, щедрым; он был бы отличным компаньоном для любой женщины, но, возможно, он создан не для меня.
Через несколько минут, как и было обещано, Марта вернулась с нашими заказами. Она безостановочно болтала о фестивале, о туристическом автобусе, утром прибывшем из Олбани, и о прогнозе погоды, который, как обычно, никогда не попадает в точку. Марта прекрасно понимала, что бесит Майка, но ей было совершенно наплевать. Эта женщина средних лет была настолько близка к образу матери, насколько я могла надеяться найти в таком отдалённом месте, как это. Она любила меня и мою дочь, словно мы были частью семьи, и это давало ей право защищать меня от кого угодно.
Её звонкий голос продолжал сбрасывать новости со скоростью света и Марта не остановилась даже тогда, когда зазвонил телефон Майка. Он увидел на дисплее номер и закатил глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем Майк решил ответить. Возможно, он надеялся, что невыносимая трель прекратится или Марта наконец уйдёт, оставив нас снова одних. Но ни то ни другое не произошло; Майк проглотил разочарование сквозь зубы и двинулся в дальний конец зала, чтобы поговорить со своим собеседником.
— Не отстаёт, а? — Марта бросила на меня многозначительный взгляд и улыбнулась.
— Нет, — вздохнула я, — и чем больше пытаюсь направить всё в правильное русло и дать ему понять, что меня это не интересует, тем больше оказываюсь под угрозой неловких ситуаций, — тихо пробормотала я, краем глаза следя за Шарли.
— Дай угадаю, — бросила она, в свою очередь, понизив голос, — тебя пригласили на встречу семьи?
— Эй, ничего не упустишь?
Марта улыбнулась и выгнула бровь.
— Знаешь, я знакома с этим парнем гораздо дольше, чем ты!
— Точно…
Шарли отвела взгляд от телевизора и повернулась к нам, словно только что вспомнила о чём-то важном.
— Тётя Марта, ты мне обещала, раз сегодня нет школы, мы попробуем приготовить печенье для фестиваля, помнишь?
— Конечно, я помню, куколка. Иди на кухню, вымой руки и возьми ингредиенты. Я буду через десять минут.
— Окей!
Глаза дочери, казалось, засияли, и улыбка, расползшаяся у неё на губах, буквально сжала моё сердце.
Так было всегда. Каждый раз, когда я смотрела на дочь, в моей груди происходил взрыв. Именно нюансы лишали меня слов, в ней было так много от меня: частички, детали, выражения. Каждый раз я задавалась вопросом, как такое возможно, и несовершенный человек, как я, создал что-то настолько уникальное?
Шарли не заставила повторять себе дважды, она проскользнула между столами и захлопнула дверь кухни. В это время к столику приближался Майк.
— Хочешь, задержусь ещё минут на пять, чтобы он немного пофыркал?
Марта улыбнулась. Настоящей улыбкой, из тех, что наполняют щёки и заставляют уголки глаз приподниматься. Я покачала головой, и она хихикнула.
— Ладно, я всё поняла. Пойду, посмотрю, чем занимается твоя дочь, прежде чем она перевернёт вверх дном мою кухню. Не забудь взглянуть на черновики флаеров. Хотелось бы узнать твоё мнение, прежде чем отправлять их в печать.
— Хорошо, я сейчас приду. Дай мне пять минут.
— Не торопись, ты знаешь, где меня найти.
Марта исчезла за несколько мгновений до того, как Майк сел за столик.
— Извини, звонили из офиса, я должен был ответить…
— Да ладно, не надо извиняться.
— Возвращаясь к разговору…
Я закрыла глаза и вздохнула.
— Не хочу давить на тебя, но… — он обхватил мои ладони и посмотрел мне прямо в глаза, — я просто хочу, чтобы ты дала мне шанс, — заключил он.
Боже, неужели мы зашли так далеко?
— Я не понимаю, о чём ты говоришь…
Майк убрал с моего лица прядь волос и погладил меня подушечками пальцев по линии челюсти. Почему он так делал? Почему хотел сделать всё сложным?
— Сколько лет мы с тобой знакомы?
Я опустила взгляд, чтобы посмотреть с нежностью на внутреннюю поверхность левого запястья, где изящным, изысканным почерком написано полное имя моей дочери: «Шарлиз».
— Больше восьми.
— Это большой срок, не находишь?
Я кивнула, изобразив улыбку, которая возникла из глубины моей души, из той части меня, что была действительно к нему привязана.
— Ты думаешь, я когда-нибудь причиню тебе боль, Джо? Или сделаю плохо Шарли?
Он смотрел на меня, его пальцы окружали мои запястья, и выражение лица было между нежным и решительным, которое я не раз видела раньше.
— Сейчас дыши, окей?
— Я умираю! Боже мой, Майк, я умираю!