Это была коренастая женщина, ниже ростом, чем я ожидал, с широкой грудью и тяжелыми плечами, в жилете и лосинах из темной кожи ящериц. Ее снаряжение было закреплено цепями из темного металла. Жесткие синие глаза, волосы, покрашенные в тот же цвет и уложенные так, чтобы подчеркнуть багровый узор из шрамов и насечек от какого-то давнего ранения. Лицо у нее было по-эшерски вытянутое и костистое, и, когда она говорила, на нем то появлялась, то исчезала быстрая маленькая улыбка, будто мотылек, мелькающий в свете фонаря.
— И не думай, что мы должны тебе больше, — вставила другая. Она была выше ростом, ее угрюмое лицо обрамляли кольца заплетенных в косы волос, смазанные маслом. У бедра она держала лазган.
— Если Атта немного тобой недовольна, так это потому, что ты ее выдал, — сказала женщина с синими волосами. — Она, оказывается, не заботилась об оружии как следует. Луч разогрелся только через секунду, потому-то у тебя ожог, а не дырка, — она усмехнулась. — С другой стороны, я посмотрела, куда она попала, и ведь чертовски метко. Прямо над сердцем. И рефлексы тоже неплохи. Отдернула пушку как раз вовремя. Большая часть заряда ушла выше плеча. Так что, я думаю, то на то и вышло. Только благодаря ее скорости ты сейчас дышишь и пьешь нашу воду.
Я посмотрел на Атту и кивнул ей настолько вежливо, насколько мог в данных обстоятельствах.
— Признателен за скорость, — с трудом выдавил я.
— Да эта дешевка дерьмо, вечно ствол забивается, — пробормотала она в ответ и наклонилась, чтобы осмотреть свое оружие. На лицо свесились фиолетово-бордовые волосы. Синеволосая женщина легко перепрыгнула на повозку рядом с моей. Я заметил, что с одной из цепей для снаряжения у нее на шее свисает мой лазпистолет, и она заметила, что я заметил.
— А, это, значит, твой. Наши рабы прочесали поле боя, чтобы проверить, не осталось ли падалюг, и притащили его мне. Так и думала, что не падалюжья вещь. Слишком чистая. И работает.
— У меня и другой был…
— Та помесь автогана, которую мы нашли, тоже твоя? Я-то думала, что это такое, звучит как эшерское оружие, а стреляет падаль. Ну, мы подумаем насчет этого. Пушка хорошая, даже с деталями Делакью. Если город Перехламок не захочет тебя выкупать, то, возможно, это будет наша маленькая плата за то, что спасли твою шкуру. Пусть и подпаленную.
Ее голос по-прежнему звучал легко и весело. Я знал, что тут ничего личного. Просто банды так работали.
— Там была девушка, — сказал я. Голос у меня был хриплый, но лучше, чем раньше. — Молодая, коричневатые волосы, кривой нос.
Лицо синеволосой напряглось.
— Данда, — сказала она. — Проводница. Мы думаем, что на нее напала пара падалюг, прежде чем мы успели подтянуться. Сигнал мы не получили, но услышали, что там неладно.
— Она погибла, — сказал я. — Я могу показать, где. Увидел ее там до того, как смог убраться от чешуйника. Она была уже мертва. Мне жаль.
Выражение ее лица не изменилось, как и через несколько секунд, когда мы услышали крики из грибной рощи. Я сел и смотрел, как она спустилась и пошла навстречу бандитке, выходящей из леса, с боевыми подругами по бокам и телом девушки в руках.
Хорошо, что я не наблевал на синеволосую. Я думал, что она одна из высокопоставленных бойцов Проклятья, но, пока я смотрел, как они заматывают мертвую Данду в ткань и кладут ее на самоходную повозку во главе каравана, рядом с женщиной, убитой диском, я видел, как она командовала остальными и как они подчинялись ее приказам. Я говорил с Сафиной, предводительницей Проклятья, женщиной, про которую говорили, что она целый день удерживала чумных зомби в Гиблом Ущелье, вооруженная лишь мечами в обеих руках. Теперь я видел знаменитые шрамы от ожогов на ее предплечьях и мастерски сработанный цепной меч за спиной, и то, что пистолет, висящий под ее левым плечом, был не лазером и не стаббером, а толстоствольной плазмой. Когда она опять забралась наверх, я постарался продемонстрировать ей чуть больше уважения, и ей, кажется, понравилось.
Взвыли моторы четырех больших самоходных повозок, покрытые твердой резиной гусеницы заскрежетали о металл дороги, и караван двинулся в путь. За каждой повозкой под надзором одной из бандиток шла пара рабов, сжимая рулевые хомуты: механизмы, которые когда-то рулили повозками, давно поломались, так что теперь их приходилось поворачивать мускульной силой. Другие рабы, пыхтя, тащили тюки с провизией по бокам каравана, а женщины Проклятья шли между ними, напряженные и серьезные. Я один раз оглянулся на маленькую пещеру, где погибла Данда, но она уже исчезла за темной массой стены.