Еще один смешок.
— Пойду-ка я посмотрю, как там идет вечеринка в Зеркал-Укусе, Кэсс. И когда мы с новыми отцами города решим, что готовы, мы все счастливо пойдем обратно в Перехламок, и если ты вдруг вздумаешь чем-то возмущаться, то почему бы тебе просто не подумать о том, чьих рук делом было все это безобразие с самого начала? Думаю, мы поняли друг друга?
Напевая под нос, гильдеец Тай пошел обратно по дорожной трубе. Его силуэт стал более четким, когда он вошел в пятно света, а потом он исчез в полости, ведущей к мосту на Зеркал-Укус.
На мгновение я подумал, что сейчас опять блевану, но потом тошнота исчезла. Я стоял там во тьме, пока мои ноги не подкосились, и я не рухнул на землю. И я сидел на полу дорожной трубы, и мои руки, лицо и разум онемели и перестали двигаться.
Светофаза.
Не рад я был возвращаться в бункер, но Йонни ходил туда почти каждый день, так что я должен был и сам набраться духу.
Никто не остановил меня, пока я шел к дверям, все по-прежнему были вымотаны набегом. На столбах вокруг бункера были намотаны провода с лампочками, но никто за ними больше не следил, и их яркие ожерелья потускнели, ослабели и зияли промежутками наподобие выбитых зубов. И так-то жутковато видеть пространство вокруг бункера таким безлюдным, но теперь там стало еще и темнее, чем когда-либо. Когда-то главной целью наших ежедневных обходов было поддерживать свет этих гирлянд, неважно, что бы ни случилось.
И все равно, я не чувствовал страха, когда поднимался по ступеням к Галерее Блюдолизов. Я даже ощущал легкое любопытство: и правда ли бункер поделили на два вооруженных лагеря, как описывал Йонни? Но настолько высоко я не забрался.
На полу у верха лестницы сидел отец города Стоуп. Если бы я хотел выйти в Галерею, то мне пришлось бы перелезать через его ноги. В хорошие времена его тучное тело, по крайней мере, делало его вид властным и устрашающим. Теперь он казался гнилым, оплавленным, как будто плоть собиралась сползти и растечься лужей вокруг его тела. Теперь я видел над его ушами уродливые красные оспины шрамов, где так и не зажили воспаленные раны: когда-то в молодости его атаковали топлые черви. Он дышал хрипло и с присвистом.
— Кэсс, скажи Фольку, что ты… ты будешь продолжать работать. Это важно, Кэсс, — на мгновение он прервался, хватая ртом воздух. — Кэсс, они думают, что Стальноголовые… собираются… — он сглотнул. — Попробовать забрать тебя. Только для их частей… Пе-перехламка. Они говорят, я должен… договориться… с тобой и… — он снова втянул воздух. — …Йонни. Они скоро завладеют… цистерной Черной… кучи, и тогда они смогут… обещать тебе…
— Обещать мне воду. А что с тобой, Стоуп? Почему ты здесь сидишь? Тебе же надо вызвать аптекаря. Разве у отцов города нет собственных знахарей?
— Убили его. Сожгли… знахаря, — он хрипло втянул воздух. — Сказали, он… колдун. Грешник. Водился с… нечистью… — Стоуп взмахнул рукой. Я понял, что он имел в виду. — Они хотят очистить меня, Кэсс. Они хотят… они думают, я…
От волнения у него на миг перехватило дыхание, и он попытался схватить меня за грудки. Я отошел на шаг и хладнокровно наблюдал за ним с расстояния.
— Думат, мне необходимо… их очищение. Обещают мне его, как… что-то вроде… благословения. Как милость. Думают, они мне… помогут…
Я мог себе представить, что они ему предложили: то же, что делали с собой. Бичевание, клеймение, нанесение шрамов, пост и кровопускание, пока не начнется бред.
Если б я хорошенько ухватился за поручень, то мог бы как следует напинать ему по жирным бокам. Мне хотелось наклониться к самому его лицу и заорать: “Чего ты ожидал?! Ты решил, они тебе друзья, потому что думал, что они сделают тебя могущественным, и получил по заслугам, но затянул нас всех вместе с собой! Чего ты ожидал?!”
Вместо этого я подумал о себе в той шахте, вспомнил, как я нервничал из-за мощи тока, гудящего под моими пальцами, но радовался, потому что это подключение могло бы устранить наши проблемы на год или даже пять, и что могло пойти не так? Я встал над ним, глядя сверху вниз на трясущуюся громаду его тела, и стал ждать Йонни.
Стоуп даже не попытался заговорить с Йонни, когда тот прошел мимо, и Бугор на него тоже не посмотрел. Он просто перешагнул прикрытые подолом мантии ноги Стоупа: одна нога-колонна, потом другая, протолкнулся мимо меня и спустился по ступеням. За ним шел брат Хетч, которому было сложнее перебраться через Стоупа. Его механическая нога проскребла стопой по толстому брюху отца города, отчего тот крякнул и еще глубже задышал. Хетч оставил свой огнемет, но набор оружия, который при нем имелся, вряд ли был легче. За обеими плечами свисало по короткому дробовику, на бедрах висели пистолеты, а бочкообразную грудь пересекал ремень с гранатами.