Да и мало кто там курил – все же дорогое удовольствие эти довоенные сигареты. А курить завернутый в бумагу мох…
А здесь все ясно: если человеку хватает средств, чтобы сидеть в барах, то и на пару пачек сигарет в неделю хватит.
– Кстати, насчет противогазов… – проговорил мародер, отвлекшись от своих мыслей. – Тут ребенок у меня фильтр выпросил. Зачем он ему вообще?
– Фильтр? – рассеянно спросил караванщик, взяв со стола лист с меню, приклеенный для пущей сохранности к толстому куску картона, помотал головой. – А, так все просто же. На «молодежке» их собирают для очистки. Можно сменять на еду. Можно на патроны. Вроде раньше пять «пятерок» давали, мы свои не выбрасываем даже.
Вот так, кому-то в голову пришла идея наладить схему закупки использованных фильтров по цене легкого обеда. Не в этом баре, конечно, а если самому готовить. Тем более новые коробки идут по двадцатке за штуку, а на эти деньги можно существовать целую неделю, впроголодь, конечно, но существовать.
Хотя проще сменять фильтр на какой-нибудь притащенный с поверхности свитер, или куртку, или на пачку макарон, если не испортили их крысы.
Все просто: у кого-то есть фильтры, но он боится идти наверх.
По разным причинам боится: мутантов, болезней, грабителей. Боится от радиации потерять пару-тройку участков хромосом, остаться бесплодным, или заработать лейкоз, который не то что лечить – диагностировать не получится.
А у других людей нет фильтров. Но и страха тоже нет.
Экономика Безвременья в действии.
– Что будешь, военный? – спросил караванщик у задумавшегося Нельсона.
Нель знал, из чего делают местный спирт. Закупают везде, где можно, отходы растениеводства, смешивают с закваской, настаивают, перегоняют. Здесь еще нормально, в некоторых местах из дерьма человеческого гонят. И пьют.
Вроде бы мир рухнул, а пить меньше не стали.
– Я бы чего-нибудь полегче, – неуверенно проговорил Нель. – Мне еще наверх идти. Это вы тут можете отдыхать, расслабляться.
– Как скажешь. – Караванщик пожал плечами, повернулся к одному из своих бойцов и потыкал пальцем с толстым черным ногтем в листок. – Вот этого, этого и еще вот этого. На всех. И быстрее.
Нель откинулся в кресле, пытаясь расслабиться, и огляделся вокруг. Когда-то он любил бары. Особенно один, совсем рядом с тем местом, где он жил. Уютно там было все, как-то по-свойски, будто не просто бар, а семья. Можно было придти заполночь и влиться в любую компанию, и проговорить до утра.
Здесь же кроме караванщиков не было никого: ночь, люди спят. Нет у них времени по барам сидеть: чтобы было, что есть, надо работать. Да и дорого здесь. Столько, сколько Ван с товарищами сегодня оставит, небольшой семье на неделю хватит.
А в переходе спят все уже, только продавцы, они же по совместительству и хозяева лавок, тихо сидят возле своего товара. Ждут, что кто-нибудь придет.
Стоит появиться потенциальному покупателю, открывается вся суть «Театра кукол». Торговцы кричат, зазывая к себе покупателя, обещая скидки, нахваливая свой товар и изо всех сил ругая соседский.
Вечная ярмарка.
Хотя вряд ли она будет вечна, как бы ни хорохорились люди, которые ее устроили.
Принесли поднос с заказанной выпивкой. Ван встал, взяв в руку одну из кружек с мутной жидкостью.
– Мы вернулись, мужики, – тихо сказал хозяин каравана. – Вы знаете традиции. Знаете, за что пьем первую.
– За тех, кто не вернулся, – хором ответили бойцы.
А мародер всегда думал, что за мертвых пьют не чокаясь.
Кружки столкнулись вместе, Нель запоздалым движением протянул к ним свою, с силой ударив ею об остальные, дернул ее ко рту и сделал глоток.
Ядреная жидкость полилась по глотке в пищевод, пары ударили в нос, выбивая слезу, а в животе взорвалась бомба. Мазнув взглядом по столу в поисках закуски, Нель не нашел ничего, кроме тарелки с жареными сосисками. Он отказался есть их у Ильи, но сейчас пришлось поступиться принципами: во рту нестерпимо жгло, вкус сивуха имела премерзкий и нужно было хоть чем-то перебить его.
Мужики замолчали, видимо, думая о том, кто не вернулся. Один из них взялся за бутылку и принялся разливать спирт по кружкам.
– Просил же полегче, – укоризненно проговорил мародер, чувствуя, как в голове разжимается пружина, а боль постепенно уходит.
– Это еще ничего, выветрится быстро, – ответил Ван, отвлекшись от своих мыслей. – Это лучше, чем местная брага. Вот она мозг выносит напрочь, и похмелье с нее жуткое. По первости бывает. Сейчас накатим еще, и легче станет.