— Минутку, — возразил я, — а клонирование?
— Клонирование — это калька, копирование отдельно взятого организма, но не создание нового. Но речь не об этом. А о том, что ваши и наши тела хоть и спроектированы на недостижимом для нас уровне, но тоже далеки от совершенства.
— Что значит далеки от совершенства?
— Если бы ты мог создать всё что угодно и из чего угодно, и тебе, к примеру, нужно сделать вещь, на которой можно передвигаться, как на твоём велосипеде, что бы ты создал?
— Если передвигаться, как на велосипеде, то велосипед, — вполне логично ответил я.
— Нет, — голографический инопланетянин даже покачал головой, — велосипед ты бы создал потому, что не смог придумать что-то более универсальное. Представь, что можно взять эту ветку, — он кивнул на лежащую у моих ног сухую корягу, — и заставить её перемещать тебя, наплевав на все законы физики и остальные законы тоже.
Он сделал движение рукой, и коряга поднялась над землёй. Я заворожённо смотрел на её полёт в воздухе. Покружив немного, она упала на землю.
— Но ты не можешь, — засмеялся пришелец, — не можешь заставить её летать и поэтому изобретёшь велосипед. Теперь подумай, если бы ты создавал собственное тело, то вряд ли стал помещать туда так много внутренних органов — сосудов, сердца, лёгких… ты бы вложил в тело одну крошечную батарейку. Ты бы поступил так, если бы знал, как. Но ты не знаешь. И Создатель не знал. Или…
— И что же? — перебил его я, — что из этого следует?
— Из этого следует, что наш Создатель не является совершенством. И таким образом, мы не можем Его называть Богом, потому что Он Им не является. Он только творец — художник, возможно, не гениальный. Ты помнишь, Он благословил седьмой день, в который отдыхал от работы? А разве Совершенный Бог может устать? И почему Он не благословил первый день Своего Творения, а только сказал, что это хорошо? Теперь, смотри, все эти шесть дней Он творил только проект, всё было создано только виртуально, а материальным мир стал лишь после странного грехопадения человека в том виртуальном мире, когда он познал добро и зло. Творец изначально поместил зло в своём Творении. Но зачем? Почему Он не смог избежать зла? И почему Он сказал своим Сподвижникам, строившим мир вместе с Ним: «Вот человек стал как один из нас в познании добра и зла, теперь, может быть, протянет он руку свою и возьмёт от дерева жизни и поест, и будет жить вечно»? И Создатель вверг человека в материальный мир и не выпускает его оттуда, чтобы тот не слился с настоящим Богом — Всеобъемлющим, Вечным и Совершенным, потому что, если это случится, Его материальное, но иллюзорное творение исчезнет, как и Сам Создатель.
— Да, я согласен с вами, — сказал я, — но сказано в Библии, что Он создал человека по своему образу и подобию, не так ли?
— Да, если верить вашей Библии, то — по образу и подобию. Если Он создал вас по своему образу и подобию, а вы вышли несовершенными, значит, и Он тоже не был совершенным. А то, что написано в книгах, это только то, что написано в книгах, не более того.
— Но ведь в Библии речь идет о Боге, — возразил я.
— Речь идет о Всесильном Создателе. В данном случае о Создателе вашей солнечной системы. Не всей Вселенной, а только вашей системы. Пойми, если бы Он был совершенен, зачем бы ему понадобилось что-либо создавать? Совершенство не нуждается в создании чего-либо, так как оно самодостаточно и само по себе является всем сразу и каждым по отдельности.
— Так, стоп-стоп-стоп. Давайте разбираться, — сказал я, — ведь где-то это Совершенство существует? Когда я был Ральфом, я тоже считал, что, освободившись от тел, мы должны слиться с Высшим, и это Высшее и есть истинный Бог. Но я — Макс — думаю немного иначе. Допустим, если Бог это совершенство, то стало быть Он в данный момент является и мной, и вами, и Тем Кто нас создал. Ведь Он, как вы сказали, есть всё. Так?
— Верно, — инопланетянин изобразил на лице что-то вроде улыбки, — но есть нюанс.
Я заметил, что он разговаривает со мной, не как при нашей первой встрече, а почти моими собственными словами, даже интонациями, используя мои же речевые обороты. Видимо, они решили, что так мне будет понятнее. Я решил сменить тон.