Я резко оглянулся. Да, это была она — моя Эрнеста, моя жена, моя любовница, моя единственная настоящая любовь за уже целых две жизни. Я встал и подошёл к ней.
— Привет, — сказала она, — какая случайная встреча.
Она улыбалась, и я почувствовал себя снова самым счастливым человеком на планете.
— Такая уж случайная? — спросил я, тоже не в силах спрятать радостную улыбку, — не многовато ли случайностей?
— Садись, — приглашающим жестом она указала мне на стоящий напротив неё стул, — случайности и закономерности — это в сущности одно и то же. Ну, а если серьёзно, то я уже давно в Берлине и каждый день прихожу сюда, ожидая тебя. Я рада тебя видеть. Очень.
— Ты приходишь сюда, чтобы увидеть меня? Но я зашёл сюда случайно.
Я смотрел на неё, сознавая, что никого и ничего кроме неё мне в этой жизни не нужно. Ничего не нужно, только бы она была рядом.
— Да, я была уверена в том, что ты обязательно вернёшься в Берлин и, конечно же, придёшь сюда, Ральф, — ответила она, внимательно глядя мне в лицо.
— Да-да, — улыбнулся я, — я только что вспомнил, что это то самое кафе, где мы с тобой познакомились, Аннет, более ста лет назад. Как мне называть тебя теперь? Аннет? Эрнеста?
Она засмеялась: — Более шестидесяти лет назад я назвала себя Эрнестой. И я привыкла к этому имени, оно мне больше подходит. Но позволь мне называть тебя твоим прежним именем. Согласен, Ральф? А что касается этого кафе, то теперь оно моё. Именно поэтому тут всё сохранилось таким, каким было тогда, и только поэтому это кафе ещё существует.
— Зови меня Ральфом, если тебе так приятнее, Эрнеста. Но как же всё переплелось и как запуталось! Я безмерно рад, что вижу тебя. Теперь это твоё кафе? Значит, когда я рассказал тебе, что часто вижу его во сне, ты уже тогда всё поняла, но промолчала? Да, интересно… почему?
— Тогда ты не поверил бы мне. Кафе уже давно моё, но я бываю тут нечасто, я даже не знаю никого из тех, кто тут работает, кроме управляющего, с которым тоже мало общаюсь.
Она тревожно оглядела почти пустой зал, как будто кого-то боялась увидеть. И я сразу вспомнил Венецию и её страх перед возможными преследователями. Осторожно взяв её руку, я сказал:
— Я очень тосковал по тебе. Я так соскучился. Почему ты тогда так внезапно уехала? Не попрощалась, ничего не объяснила, а просто исчезла?
— Ральф, ты тогда сказал мне, что через окно ресторана увидел своего умершего друга, того, что оставил тебе наследство. Ты даже выбежал на улицу, но его нигде не было. И я испугалась, что люди Гиммлера следят за тобой и узнают меня, поймут, что я жива до сих пор. И я убежала. Я была уверена, что в твоей истории самую главную роль исполняет Гиммлер, не ты, Ральф, а он. И значит, рано или поздно Генрих и его подручные с тобой выйдут на связь. А твой якобы умерший друг и мог оказаться таким связным. Я не хотела попасться ему на глаза. За столько лет они меня не нашли, если конечно искали.
Я теперь понимал её тревогу, ведь Гиммлер, вручая мне «ампулы отмены», сказал, что, если я встречу Аннет, чтобы я отдал ей «должок». И ещё я подумал о том, что, возможно, они за мной приглядывают. Оглядев зал, я не заметил ничего, что могло бы меня насторожить, но мне захотелось поскорее увести отсюда Эрнесту.
— А если за мной следят? — спросил я её почти шёпотом, — если теперь, благодаря мне, они найдут тебя?
Она грустно улыбнулась: — Знаешь, я тоже очень соскучилась по тебе, очень-очень. Я больше не могу без тебя, и даже, если они меня выследят, теперь мне уже всё равно.
На её глазах я увидел слёзы. Оглянувшись на смеющуюся за соседним столиком парочку, я начал с нежностью целовать её лицо. Потом мы долго молчали, глядя в глаза друг другу. Затем она чуть отодвинулась от меня и попросила, чтобы я рассказал ей всё, что произошло со мной за то время, что мы не виделись.
— В самолёте, которым я летел в Австрию, Гиммлер оказался на соседнем кресле, рядом со мной. Он уговорил меня поехать в замок. Там я вспомнил ту мою жизнь, Германию, мои идеи, превращённые мною же в религию, свой фанатизм, убеждённость в том, что, уничтожая миллионы людей, мы тем самым освобождаем их от тел для воссоединения с Единым Бесконечным Абсолютом, в котором они будут пребывать в вечном блаженстве и нирване. Я вспомнил свои встречи с инопланетянами. Их помощь нам в строительстве космических кораблей… я вспомнил всю нацистскую изощрённую политику тех лет и свою роль в ней… и пришёл в ужас от того, что с моей подачи уничтожались невинные люди. Пусть сам я никого не убивал, но я почувствовал себя убийцей. И понял тогда, что ты не только имела право, ты обязана была меня убить. А теперь… Эрнеста… недавно в Москве я вновь разговаривал с пришельцем… и всё продолжилось…