– Да нет. Вы же там работаете.
– А! Да, я как-то об этом не подумал…
– Вы меня, конечно же, не помните. Однажды мы с подругой пошли в Ваш театр. После спектакля ей очень захотелось попасть за кулисы и посмотреть на актёров. Мы подождали пока все выйдут из зала и она забралась на сцену. Я ей говорила, что этого нельзя делать, и что её, то есть нас, будут ругать. Но она меня не послушалась. И тут появились Вы…
– И отругал… Вспомнил. Её. А Вас нет. Впрочем… вроде кто-то стоял рядом… в чём-то красном.
– Это была я. Вот в этой же блузке. Интересно, не правда ли?
– Да…
– Когда потом Гамма мне рассказала, что у Карлиса есть друг, с которым они вместе учились, и он сейчас работает в театре, я почему-то сразу подумала о Вас. Я сказала себе – хорошо бы чтобы это был он… Потом подумала, что всё это девичьи глупости, фантазии. Я немножко думала о Вас, – она опустила голову, – а теперь поняла, что правильно думала…
Она смущённо замолчала.
– Давайте присядем куда-нибудь, – я осмотрелся в поисках подходящего места.
Да скамеечка испанца сейчас бы пригодилась. Более-менее удобно можно было расположиться лишь на бортике у края крыши.
– Например, сюда, – указал я на него.– Вы не боитесь высоты?
– Боюсь, – ответила девушка, но всё же подошла и мы сели.
– А я, знаете ли, никогда не отличался хорошей памятью. В школе всегда мучился – ничего не мог запомнить. Отец… то есть, Опекун, как-то раз даже меня головой об стол ударил – настолько я был безнадёжен. Хотя до школы, года в четыре, я с лёгкостью выучил длиннющее стихотворение. Это, по-моему, целая книжка… Знаете, как один дед спасал в наводнение зайцев?
– Да. Мы в школе проходили…
– Ну вот. Я это всё неожиданно быстро выучил и декламировал всем подряд. Мать особенно любила меня продемонстрировать кому-нибудь…
– Вы были талант! – улыбнулась Елена.
– Да, но это единственный случай. А в остальном…
перманентная амнезия. Ни имён, ни дат… Меня периодически друзья-товарищи спрашивали в разговоре: а помнишь, мы то-то и то-то делали? Я им говорю: не помню! Они не верили, мол, да ладно тебе, хватит прикидываться. Честное слово, говорю, не помню…
– А сейчас? – спросила она.
– Да и сейчас тоже – не страдаю воспоминаниями. Но я
утешаю себя тем, что с другой стороны это удобно – не тяготит ничего… Может потому меня и считали всегда тугодумом, невнимательным человеком. Обзывали заторможенным и всё такое.
– Да нет, просто Вы спасали себя!
– Вы думаете?!
– Конечно. Мне Гамма объясняла похожие случаи… Она
говорит, что все люди бегут и соревнуются, кто быстрее. От этого ритм Жизни всё время ускоряется. Если ты тоже соревнуешься с другими, то тебя могут снести, растоптать, в общем разными способами уничтожить, или ты сам должен уничтожать… Но ты можешь начать двигаться медленно или совсем остановиться. И тогда тебя никто не сможет тронуть – все пробегают мимо. Вот Вы, например, останавливались, поэтому получили прозвище тугодум. Зато уцелели… Вы просто молодец!
– Спасибо, – смутился теперь уже я. – Действительно, не
люблю соревнования. Любые… Интересный у Вас образ, с бегущими.
– Это не у меня. У Гаммы.
– А что ещё она говорит?
– Да много чего… Так сразу и не припомнишь. – Она
рассмеялась. – У меня, наверное, тоже амнезия, как у Вас… Но, вообще-то мы с ней мало разговариваем. Бывает я прихожу к ней с каким-нибудь вопросом, и мы просто сидим и молчим. А потом я ухожу, и как-то само собой решение появляется…
– А кто они… Карлис и Гамма? – спросил я. – Ну, с ним-то понятно – мы учились вместе. Хотя… всё же никак не могу поверить!.. Того звали Николай, и он совсем другой – серьёзный, строгий. Мы первое время его за глаза называли «Злой Мужик». Я его побаивался поначалу, а потом ничего, познакомились поближе, общались… Он мне книгу одну интересную давал почитать… Но всё равно он был какой-то… колючий, что ли… А Карлис не такой – весёлый, лёгкий, остроумный… Ну, да ладно, а вот Гамма, она кто?
Елена задумалась:
– Я про неё ничего не знаю… почти ничего. Она была в молодости спортсменкой. Я запомнила потому, что меня к ней привела её подруга, с которой они вместе занимались спортом. А подруга эта даже стала когда-то олимпийской чемпионкой… На самом деле это всё.
– А Вы давно с ней знакомы?
– Лет семь.
– Странно, – сказал я. – Давно знакомы, а ничего о ней не знаете.
– Да, наверное… Но мы как-то обходились без рассказов о себе… Я вообще считаю, что человека определяет не прошлое, а настоящее. То какой он в данный момент.
– Тогда нам с Вами будет легко… общаться. Я ведь всё равно ничего не помню.