Приглашение вновь прибывшие приняли с готовностью, и быстро доказали, что забрели сюда с самыми серьезными намерениями. Когда прислужница в очередной раз убрала со стола опустошенные блюда и бутылки и приняла новый заказ, Морис оглядел заведение умильным взором и спросил:
— А чем тут у вас благородные господа занимаются в свободное от войны время? Что пьют до посинения и девиц портят…
— Тоже до посинения, — икнув, подсказала Кассандра.
— …я уже понял, — невозмутимо продолжил Морис, — а как насчет чего-нибудь пооригинальнее?
Сыщики задумались, но поскольку в силу своей профессии чаще всего сталкивались с оригинальностями весьма специфического свойства, вряд ли стоило приводить их в пример. Неровен час, чужеземцы подумают, будто здесь такое и правда в порядке вещей.
— А давай кабак откроем! — вдруг осенило Кассандру, — что-нибудь эдакое, чего здесь отродясь не видели! Во, и название хорошее знаю — "Сиреневая оторопь"!
Собутыльники вытаращили глаза, а Морис поперхнулся пивом. Прокашлявшись, он шепотом уточнил:
— Ты чем там торговать собралась? Я ж все-таки полицейский, забыла?..
Забыла или нет, оказалось не важно, потому что служанка принесла новый, уставленный тарелками поднос. Дальше пошло еще веселей. Поднявшись из-за стола на слегка заплетающихся ногах, Кассандра отобрала у музыканта непонятную бренчалку, издали похожую на гитару, влезла на невысокий помост — подобие сцены и принялась петь под собственный аккомпанемент, весьма недурно и с успехом у публики. Она уже всерьез задумывалась о карьере ресторанной певички, когда один их подгулявших богатеев решил осчастливить ее денежным подношением, возможно даже надеясь, что оное сойдет за аванс. Нетрезвый ценитель красоты и вокала оказался далеко не снайпер, и в декольте певицы увесистой золотой монетой не попал. Зато Кассандра вернула подношение с отменной точностью, именно туда, куда целилась. Собственно, с этого драка и началась.
Увидев, что его даму обзывают по-всякому, да еще и с приличного расстояния, не рискуя подойти поближе, Морис провозгласил:
— Я как раз в настроении учинить маленькую победоносную войну! — и поднял первую подвернувшуюся скамью, с вежливыми извинениями стряхнув с нее посетителей.
— Чур, без магии!!! — рявкнула со сцены Кассандра, перекрыв нарастающий гвалт. Ну не знала она, что за недозволенное применение магии в столице и так полагается кара похуже ее праведного гнева.
Отряд городской стражи, прибывший разгонять драку, препроводил зачинщиков и самых буйных в зарешеченный подвал при караульном помещении и оставил под замком до утреннего разбирательства. Командиру тоже досталось головной боли — не сажать же благородную, хоть и нетрезвую и выражающуюся непонятно даму с мужиками! Пришлось усадить на скамье в караулке в надежде, что ее светлость скоро заснет. Но подлая миледи так и не угомонилась, до утра пела песни и порывалась показать, как танцуют заграничный танец канкан, требуя, чтобы стражники сплясали вместе с ней.
Дружок ее, немедленно оповестивший всех, что его зовут Морис, оказался не лучше. Обнаружив в подвале полтора десятка отловленных за ночь нарушителей порядка, он принялся обстоятельно "разъяснять задержанным их права". "Задержанные" смотрели на него опасливо и жались по углам. Потом Морису это дело наскучило, и он стал громко требовать пересадить его в камеру к женщинам — он и им разъяснит их права.
Стражники и так догадались, публика им попалась непростая, в то заведение простые не ходят, но кто же знал, что несносная парочка — это герцогиня из королевской свиты и ее телохранитель, и что выручать их примчится ни свет ни заря сам брат королевы! Бледный от ужаса и бессонной ночи, еще не сменившийся начальник караула успел подумать, что вся его надежда теперь только на никем еще не отмененный королевский указ, строго запрещающий буянить в столице даже самой высшей знати и дающий право гарнизону пресекать беспорядки, не взирая на титулы. Но закончилось все как-то даже нелепо. Госпожа и телохранитель, помятые и зевающие, вывалились на утренний свет.
— Не дрейфь, хорошая кутузка, — похвалила герцогиня, обняв стражника за плечо, даже полезла чмокнуть в щеку. Тот пережил поцелуй с не меньшим героизмом, чем самую грозную вражескую атаку.
— Вам трудно было выйти самим? — удивился Алекс, дожидавшийся с охраной на улице, — Не в том смысле, что меня зря разбудили, а что вас не ожидал… здесь же решетки совсем пустяковые!
— Зачем? — Кассандра удивилась еще искренней, — Еще покалечили бы кого ненароком, а так веселая вечеринка вышла, с экскурсией! Где гуляем сегодня?..