Быть руководителем отдела по связям с общественностью в процветающей транснациональной корпорации было не так уж сложно. "Ты просто делаешь и учишься одновременно", - ярко заявила Натали. Самой сложной частью ее работы был Сэм. Спрос на его время вскоре достиг такой степени, что Натали взяла на себя вторую роль - личного планировщика Сэма. Репортер Financial Times всегда должен был звонить Натали, если хотел договориться о времени встречи с Сэмом; теперь же Натали должна была звонить и отцу Сэма, если он надеялся выкроить пятнадцать минут для общения с сыном. К концу 2021 года Натали, и только Натали, знала, где находится Сэм в любой момент, куда он может направиться в следующий раз и как заставить его сделать то, что ему нужно. На самом деле у нее было не так уж много общего с боссом, но, чтобы выполнять свою работу, она должна была быть в его голове. "Тебе нужно научиться ладить с ним", - сказала она. "И это довольно загадочно, как найти с ним общий язык".
За год работы Натали как никто другой научилась предсказывать, что и почему может сделать Сэм. И все же даже для Натали Сэм оставался загадкой. Прежде всего, она никогда не могла быть уверена, где он находится. "Не жди, что он скажет тебе, где и когда будет находиться", - сказала Натали. "Он никогда не скажет. Ты должна быть умной и быстрой, чтобы выяснить это самостоятельно". А Сэм может быть где угодно и в любой час. Она забронировала ему номер на две ночи в отеле Four Seasons в Вашингтоне, и Сэм мог даже зарегистрироваться, но так и не войти в номер. У него было больше проблем со сном, чем у всех, кого она когда-либо знала. В два часа ночи она могла застать его за рабочим столом, беседующим с каким-нибудь журналистом, находящимся на другом конце света, или бродящим по пустынной улице и пишущим в Твиттере, или вообще где угодно, только не в своей постели. А в два часа дня, когда он должен был выходить в прямой эфир, он мог спать в кресле-мешке рядом со своим столом. "С ним нет такого понятия, как "вовремя" и "не вовремя", - говорит Натали. Бывали ночи, когда Натали ложилась спать в три часа ночи, ставила будильник на семь часов, просыпалась, чтобы посмотреть, какой пиар-шторм мог устроить Сэм за это время, ставила второй будильник на восемь часов, снова проверяла, потом ставила еще один будильник и снова засыпала до девяти тридцати.
Еще большую проблему представляло отношение Сэма к своим обязательствам. Натали расписала каждую минуту дня Сэма - не только выступления на телевидении, но и встречи с другими генеральными директорами, и любопытными знаменитостями, и правителями маленьких стран. Она не вносила в расписание Сэма ничего, на что он не давал согласия. Чаще всего именно Сэм предлагал провести ту или иную встречу или выступить на публике. И все же Сэм относился ко всему в своем расписании как к чему-то необязательному. Расписание было не столько планом, сколько теорией. Когда люди просили Сэма уделить им время, они полагали, что задают вопрос "да" или "нет", и звуки, которые издавал Сэм, всегда звучали скорее как "да", чем как "нет". Они не знали, что в голове у Сэма был циферблат с нулем на одном конце и сотней на другом. Все, что он сделал, сказав "да", - это приписал ненулевую вероятность предполагаемому использованию своего времени. Циферблат дико раскачивался, пока он рассчитывал и пересчитывал ожидаемую стоимость каждого обязательства, вплоть до того момента, когда он выполнял его или не выполнял. "Он никогда не скажет вам, что собирается делать", - объяснила Натали. "Нужно всегда быть готовой к тому, что все изменится каждую секунду". Каждое решение, которое принимал Сэм, предполагало расчет ожидаемой стоимости. Цифры в голове Сэма постоянно менялись. Однажды в полночь, например, он отправил Натали сообщение следующего содержания: "Вероятность того, что завтра я уеду в Техас, составляет 60 процентов". "Что это значит - шестидесятипроцентная вероятность?" - спросила Натали. "Я не могу забронировать шестьдесят процентов билетов на самолет, шестьдесят процентов билетов на машину или шестьдесят процентов номеров в отеле в Техасе".