Затем меня окутал плащ из бабочек, звук их крыльев у моих ушей струился непрерывным потоком, почти складывался в связную речь, почти в слова.
Мы прошли по холму мимо пустоглазой морды змеи. Я узнал это место. Мы стояли перед Иглой Клеопатры[89], древним обелиском, который египетский хедив прислал людям Нью-Йорка в девятнадцатом веке, в знак уважения. Она высилась, мерцая в двойном лунном свете, окружённая скамейками и маленькими плакатиками, объясняющими, что означают иероглифы. Мы уже бывали здесь раньше и не раз. Когда мы были моложе, это служило нам дежурной шуткой — составлять наши собственные переводы, что-нибудь поинтереснее, чем просто «Ра, сын Ра, Господин Верхнего и Нижнего Египта».
Я стряхнул бабочек с лица Сары, чтобы она увидела. Бережно повернул рукой её голову.
— Смотри. На самой верхушке. Там говорится ТУТ ЕЛ ТУТМОС. Там, пониже, священные усатые кубки «Я’тип» и «Ну’тип» уникальных «Фараонов Кокни». А те фигуры — «Кикеры Среднего Царства», древние предшественники «Рокеттсов» и…
Я пытался рассмеяться, но вместо этого зарыдал. Она никак не откликалась. Я ощущал, как Сара с каждым мгновением становится легче, уходит, пока бабочки каким-то образом лишают её материальности.
Тут не было никакого откровения, никакой необычайной потусторонней мудрости. Мы двое случайно встретились, случайно разлучились, случайно воссоединились вновь, хоть и ненадолго. Мы просто тянули, так долго, как могли, наслаждались, творили воспоминания, заполняя один за другим каждый безжалостный миг, пока у меня в руках не остался лишь её обнажённый череп. Белая кость мелькала под крыльями бабочек.
— Должно быть что-то ещё, — сказал я. — Нет. Это неправильно. Должно быть что-то ещё, кроме этого.
Череп засипел. Заскрипел зубами. Он стал выговаривать слоги, даже не слова, абсолютно чуждым голосом.
В это мгновение я ощутил истинный ужас, беспомощный кошмар, держа в руках нечто иное, что никогда не было Сарой — какого-то дьявола, явившегося из Ада именно в этом облике, чтобы мучить меня. Сара уже ушла и я ничего не сделал, ничего не сказал, сглупив в это самое последнее, критическое время, упущенное, упущенное, упущенное…
Сто миллионов бабочек покрыли меня, скамейки, обелиск, всё. А потом, на миг, движущиеся узоры крыльев образовали некое подобие её лица. Я снова увидел Сару и в последний раз услышал её голос.
— Достаточно. Ты был со мной. Спасибо.
— Нет, — сказал я. — Ещё…
Я потряс череп. С моих рук посыпался прах и лоскутья одежды. Бабочки роились, заполняя воздух, усаживаясь вновь.
Череп задвигался. Челюсть защёлкала вверх-вниз. Его голос походил на воронье карканье.
— О, бедный Йорик, — произнёс он и челюсть отпала, а прочее развалилось, как бумажно-тонкий воск.
Должно быть, я уснул. Меня разбудил звук детских голосов. На мгновение я перепугался, что меня заметят с черепом Сары, но мои руки были пустыми и чёрно-синими от переливчатой пыли с крылышек бабочек.
Позже я отправился повидаться с Фрэнком Роджерсом, который помог нашему общему другу Сэму Гилмору во время его собственных трудностей и странностей. У нас, переживших такие вещи, есть способ найти друг друга. Мы составляем сеть, делясь опытом и запоминая.
Так что я поведал ему всю историю, словно на исповеди и он сказал: — В конце это всё ещё была она, с шуткой про Йорика. Это был её способ откланяться. Тебе не кажется, что именно такое она и могла бы проделать?
До сих пор я сохранял самообладание при Фрэнке, но теперь просто сломался и он обнял меня, как мог бы родитель обнять рыдающего ребёнка.
— Просто шутка? Просто грёбаная шутка? Вот это всё?
— О, там было гораздо больше, но разве тебе не кажется приятной чертой — отойти на радостной ноте, с шуткой?
— Но у нас было так мало времени.
— И вы провели его очень хорошо.
Мне очень трудно понять это, но я попытаюсь, а он мне поможет и, возможно, в конце концов, я сумею.
Перевод: BertranD, 1 октября 2023 г.
89
Игла Клеопатры — монумент был построен в 1450 году до нашей эры в городе Гелиополис для фараона Тутмоса III. Высота обелиска 68 футов (21 метр). В США Игла Клеопатры была установлена 22 февраля 1881 года в центральном парке Нью-Йорка. Обелиск был вручен генеральному консулу США в Каире в качестве подарка Соединенным Штатам от египетского хедива — титул вице-султана Египта, существовавший в период зависимости Египта от Османской империи (1867–1914).