Вскоре я миновала ворота миссии, огляделась. Построена она была в точности там, где раньше находилось кладбище — столетие назад здесь хоронили наших мудрецов. В те времена я ступала на эту священную землю считаные разы, и то только по приглашению Фету, для проведения какого-нибудь обряда. Самые священные и тайные ритуалы проходили именно здесь, под покровом густого леса. Там, где раньше росли деревья, теперь стояли в четыре ряда двухкомнатные хижины с незастекленными окнами. В центре деревни, где я не увидела ни души, кроме разве что нескольких собак, сидевших в тени, находилась рощица из высоких хлебных деревьев, росших вокруг колокольни.
Я подошла к ближайшей хижине. Стены из бамбука, крыша из листьев пандана. Заглянула в незастекленное окно. В первый миг глаза, привыкшие к сиянию солнца, увидели лишь темноту. Я подняла вуаль, чтобы лучше видеть, в лицо ударила волна душного жара. Пол в хижине был земляной, на нем лежали соломенные циновки. Места, где обитатели хижины спали ночью, были отгорожены полотнищами тапы. Я заглянула в несколько хижин и наконец через одно из окон вдохнула зловоние, в котором узнала запах давно не мытого тела. Когда глаза привыкли к мраку, я заметила в углу какое-то шевеление, очерк тела, лежавшего на боку, ко мне спиной, под отрезом ткани на полу. Я перешагнула порог, вошла в хижину. Приблизилась к телу, склонилась над ним. То был глубокий старик. Лица я не видела, но поскольку он не шевелился, решила, что он спит. Я могла разглядеть лишь его конечности, торчавшие из-под ткани. Я осторожно приподняла ткань, и моим глазам предстали все признаки телесного разложения — иссохшие мышцы, распухшие суставы, кожа, покрытая язвами. Казалось, старик уже на пороге смерти. Я услышала, как он что-то шепчет. Разобрать не удавалось, поэтому я нагнулась ниже и поняла, что он повторяет, будто заклинание, одни и те же слова:
— Радуюсь тебе, дух, и прошу проводить меня в мир духов.
— Я не дух, — ответила я на островном языке, не в состоянии понять, со мной он говорит или с неким воображаемым созданием. — Я существо из этого мира.
Старик моргнул, открыл глаза. Белки глаз пожелтели, а зрачки, некогда карие, словно затянулись серой пленкой.
— Я тебя не вижу, — произнес он, помолчав. Я поняла, что он слеп. — Но слышать — слышу и знаю, что ты дух.
— И все же у меня, как и у тебя, есть тело. — В доказательство я взяла его руку в свою.
— Значит, ты дух под личиной. Принял телесный облик, но ты не из этого мира.
— Зачем ты винишь меня в обмане?
Потому что ты говоришь на языке предков.
Умирающий признал в моих устах выговор своей юности.
— Верно, — согласилась я. — Я говорю на языке твоих предков.
— Откуда ты? — спросил он.
Я тщательно обдумала ответ. И правда — откуда я?
— Из мира духов, — произнесла я в конце концов. — Как ты и сказал.
— Ха! — Он чуть слышно усмехнулся. — Я так и знал. Я в таких вещах не ошибаюсь. — Старик закашлялся. Когда кашель его отпустил, он прошептал даже тише прежнего — так тихо, что пришлось поднять вуаль и поднести ухо к самым его губам. Он повторил вопрос: — И ты здесь, чтобы за нас отомстить?
— За кого отомстить?
— За мой народ — твой народ. Людей альбатроса.
— Отомстить чужакам? — Я думала, что именно такой ответ он и хочет услышать. — Да, — сказала я, пожимая ему руку. — Да, я здесь за этим.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Я помолчала.
— Меня зовут Алула.
Глаза старика распахнулись от изумления, рот растянулся в изумленной улыбке.
— Так ты вернулась! — воскликнул он, ожив от такой новости. — Значит, Фету был прав!
— Безусловно, — ответила я, и глаза наполнились слезами. — А как зовут тебя?
— Меня зовут Короли.
— Короли, сын Нани?
— Да, так звали мою мать.
Эту руку мне один раз довелось держать прежде, когда этот изможденный старик был новорожденным, девяносто лет тому назад.