Он не хочет думать о том, что вот такой, как Тор, гораздо больше походит и на тот образ отца, который у него сложился по словам матери и всех их общих друзей и знакомых, и на родителя как такового – он бы не бросил собственного ребенка ни при каких обстоятельствах.
В сравнении с ним, Лафейсон проигрывает по всем статьям. Даже рядом не стоит. Даже тогда, когда поразительно быстро выполняет, пожалуй, большую часть своей работы – проходит каких-то 15 минут, а он уже связывается с «Энтерпрайзом» с флагманского мостика Цехла.
– У меня для вас две новости, – подпространственная связь сквозь щит очень сильно искажается, идет помехами и шипит. Кирк не видит на изображении трупов, но замечает, что у Лафейсона рассечена бровь и сильно кровит губа – без столкновения не обошлось.
– Начинайте с хорошей, – Джим впивается пальцами в подлокотники кресла и отмахивается от воплей интуиции – у них и так все плохо, а с участием Лафейсона все будет еще хуже.
– Кто сказал, что есть хорошая? – даже сплевывая кровью, Локи умудряется язвить. Но быстро переходит к делу. – Генератор поля не на флагмане – он где-то в цепи. На каком корабле – не смогу вычислить, но могу попытаться разорвать цепь отсюда. Это вызовет детонацию на всех кораблях.
– Неприемлемо, – тут же откликается Кирк. – А вторая – это та, в которой подмена не удалась?
– Вторая – это та, в которой разорвать цепь можно только вручную, – Локи фыркает, коротко оглядывается за спину, а потом расплывается в яростной оскаленной улыбке. – Только такой наивный идиот, как ты или Тор, мог подумать, что взять их живьем – проще. Не один узурпатор, так обязательно найдется другой, но пока об уничтожении Цехла будут помнить, в Асгард не посмеют сунуться просто так.
– Не смей… – Джим реагирует моментально – понимает, что Локи собирается сделать, и тут же срывается. – Скотти! Вытаскивай его немедленно!!
– Пытаюсь! – откликается тот, но почти сразу же связь обрывается, а на обзорных экранах «Энтерпрайза» расцветает ослепительно белое марево взрыва.
Крейсер качает ударной волной, несколько преодских катеров попадают в цепную реакцию и теряют управление, а Джимов мозг точно так же сотрясает увиденное. Озаряет белым светом, выжигает подкорку дотла и оставляет совершенно пустым и растерянным. Только не опять. Только не снова…
***
Асгардская колония похожа на рай на земле. Их планетоид находится чуть дальше от местного светила, и, в отличие от жаркого и пустынного климата Преоды, на нем тоже тепло, но почти невыносимо влажно. Почти земные субтропики – с частыми ливнями, цветущей круглый год сельвой и бескрайними плодородными почвами. Только один вид преодцев мог комфортно существовать в таких условиях – весьма малочисленный, да и к тому же ведущий отшельнический образ жизни. Их одинокие хижины были хаотично разбросаны по всему планетоиду, и не было ни одной вблизи асгардского города, разросшегося за столетие из небольшого поселения в мегаполис.
Джим побывал и в городе, и в одной из таких хижин сразу же после новых переговоров с правителем Преоды. Тот нарадоваться не мог, что угроза быстро миновала и обошлась им малой кровью. Еще больше он был благодарен Звездному флоту за участие – Федерации теперь сулят новые весьма выгодные соглашения. А вот на Талан он рассчитывать больше не собирается – у него уже есть самый надежный союзник. Тор, участвовавший в этих переговорах, тоже был весьма доволен исходом, но кивал молча, а потом утащил доблестного капитана знакомиться с той самой предсказательницей.
– Смертоносный, полыхающий огнем, красный цветок однажды распустится в зеленом сердце. И только твое сможет спасти его от неминуемой гибели, – пожилая преодка с иссиня-черной кожей говорит это вкрадчиво, но весомо, когда они остаются с Кирком наедине. Ее череп лыс, без единого волоска, нос похож на пуговицу, а уши, под тяжестью больших вычурных серег, вытянуты почти до плеч. – Прими мои слова и запомни их, доблестный, небесный воин. Они – моя благодарность тебе за спасение жизни.
Кирк озадаченно кивает и церемонно поклоняется. Он ничерта не понял в этой белиберде, но чувствует, что благодарят его искренне. Смысл этих слов ему не важен – это Тор в подобные предсказания верил и мог мастерски их разгадывать, а Кирку не до этого. У него уже есть головная боль – новая смерть Лафейсона, и последствия, которые она за собой несет. Но Одинсон хлопает его по плечу, советует все-таки запомнить предсказание, а о докладах в Адмиралтейство подумать завтра. После экскурсии по городу и пира в честь победителей.
А Джиму кусок не лезет в горло – голова болит и пухнет, внимание то рассеивается, то сосредотачивается, по телу то и дело пробегает нервная дрожь, а голос от жары и влаги садится и ломается. Он бы очень хотел забыть обо всем случившемся, но это невозможно сделать – ответственность за все это только на нем. И теперь ему придется либо снова договариваться с собственной совестью, либо пойти под трибунал. Ни один из этих выходов для него не предпочтительнее, и все, что он может сделать – это терзаться и изводить себя, блуждая по ухоженным улицам Нового Асгарда, поднимая изящные кубки с вином в честь павших товарищей и во славу живых, мучаясь бессонницей на широком балконе своих апартаментов. Он готов выть на все три местные луны, даже если это ни капли не поможет найти устраивающий его ответ. Да и Тор, пришедший проведать перед сном, наверняка не поможет тоже.
– Он жив, – Тор сдвигает край ворота свободной туники и показывает оставшуюся на месте метку. – Не знаю, каким чудом ему удалось сбежать, но верю, что однажды мы снова встретимся. Не думай об этом слишком много, капитан.
– Я вступил в сговор с преступником, а потом поддался на его манипуляции, дав шанс сбежать – вот о чем я думаю. А еще о том, что скажет на это Адмиралтейство, – Кирк кисло улыбается и не смотрит на Одинсона, прокручивая все это в голове.
– У тебя какие-то двойные стандарты, – Тор подходит ближе и заглядывает ему в лицо. – При этом и ты, и он помогли спасти две планеты от порабощения. Вот о чем стоит думать.
– Для этого у меня будет время в федеральной тюрьме, – Джим продолжает гнуть свое – Тор просто не понимает.
– Тогда не ставь свое начальство в известность, как и задумывалось с самого начала. Если я правильно помню, твой экипаж тоже отчасти в курсе произошедшего, так что взяв всю вину на себя, их ты можешь еще и не спасти, – Тор, хоть и прикидывается простачком, но прекрасно знает, в какие рамки ставит Кирка официальная служба. – Не хочешь врать – уходи из Флота – здесь тебе всегда будут рады. А соврешь, так это же во благо.
– Во благо? – Кирк не хочет понимать, как Одинсон при всех его достоинствах, может быть еще и беспринципным.
– Ты не очень похож на моралиста. Начнешь посыпать голову пеплом, и Локи в тебе разочаруется.
– Мне и не нужно его одобрение, – тут же отнекивается Джим, и Тор усмехается.
– Так я и не об этом. Соври ему назло – как я уже сказал, однажды мы снова встретимся, и у тебя появится шанс поквитаться с ним.
– Меня эта перспектива не прельщает, – Кирк складывает руки на груди, поворачивается к Одинсону всем корпусом, и асгардец становится серьезным.
– Он уже испортил тебе жизнь, так не дай ему сделать это снова.
А потом, почти без перехода, он вдруг улыбается и хлопает Джима по плечу.
– Не грузись, племяш! В следующий раз мы стрясем с него за все!
И вот на этой наигранно-позитивной ноте они прощаются. Одинсон останется в Асгарде – защищать свой народ, а Кирку предстоит еще много разговоров со своими подчиненными, много той самой лжи во благо, отговорки перед Адмиралтейством и душевные муки в бесчисленных количествах. Его жизнь всегда изобиловала неприятностями разных размеров, и мерзавцев на своем пути он повидал достаточно – те же Кодос или Хан, к примеру – но Локи Лафейсон оказался самым подлым из них. И именно из-за него, Тор прав, большая часть жизни Джеймса Тиберия Кирка походила на кровавый аттракцион. Он в этом виноват, и Джим не будет брать на себя его вину. Он так решил и непременно последует этому решению.