***
Он бежит от этих чувств под стать вулканцу. Оттого, что знает, что в отличие от зеленокровных, сорвется обязательно. И не в определенный промежуток времени – спонтанно, стоит лишь чуть-чуть надавить. Стоит лишь еще раз увидеть Тора, и покинуть его он будет уже не в силах. Поэтому он и бежит – как в мыслях, так и в реальности – с планеты на планету, с корабля на корабль.
Естественно, фокус на флагмане Цехла Тор быстро раскусит, но ему больше хотелось позлить капитана. Хотелось, чтобы тот увидел его не только с другой стороны, но и понял, кто он и какими способностями обладает. Увидел их вживую. И понял, что такой, как он, не стал бы поступать иначе. Он не может не признать, что почти рисуется перед Джимом, но также признает, что не ждет от него какой-либо другой реакции, помимо примитивной мидгардской. Но он надеется, что однажды тот поймет – включит свои совсем не заурядные мозги и сложит два и два вместе – он дал ему все подсказки. Но если капитан продолжит злиться и пестовать свою уязвленную гордость, то тогда и с него взятки гладки – ничего, кроме равноценной жестокости, он не получит в ответ.
Череда чужих лиц, космопортов, захудалых баров и роскошных апартаментов на ночь расплывается перед глазами. Точно так же расплывается перед ним реальность, когда он намеренно лишает себя сна – он снова заводит дружбу с кошмарами. В которых теперь только метка на чужой груди и яростные голубые глаза то одного, то другого. Ничего. Забудется. К этому он тоже привыкнет. Ведь собственная свобода стоит отнюдь недешево, и за нее он готов платить непомерно высокую цену. Лучше так – в бегах, но с попутным ветром в рукаве, чем в оковах чужой обиды, боли и ненависти. Тор от него тоже в который раз не в восторге.
На Арисанте он меняет федеративный челнок на круизный лайнер, следующий туристическим курсом по живописным местам у Водолея. Почти неделю он проводит в постели с орионскими проститутками и не отрываясь от бутылки вина, которое уже давно не пьянит. Примерно с тех же самых пор, как «жрицы любви» не могут удовлетворить его страсть.
На M-143-ZQ он делает ставки на самом большом заезде в системе, его гонщик приходит третьим, и он получает, даже по собственным меркам, большой выигрыш золотом и вольфрамом. В тот же вечер пятеро неудачников пытаются его обокрасть, и он убивает их быстро, тихо и почти безболезненно. Он не собирается привлекать к себе внимание и уж точно не хочет, чтобы на него снова вешали какие-либо ярлыки. Особенно, брат и сын. Он более чем уверен, что его репутация в их глазах непоколебима, но и рисковать не стоит. Оба они слишком непредсказуемы.
Недалеко от Ориона, вместе со старыми знакомцами с «Эвридики», он попадает в ионный шторм, а потом чуть не гибнет, наткнувшись на нейтронную звезду. Ему приходится вспоминать то, чему его учили в Академии и весь свой опыт службы на Флоте, чтобы успешно рассчитать хитрый курс на удаление и снова всех спасти. Обиднее всего то, что оба его родственника посчитали бы этот поступок откровенно двуличным – спасать пиратов и разбойников. А вот он никогда не был и не будет «избирательным» – для него все они едины – не стоят и грязи на подошве ботинок. Так какая разница, плохие или хорошие, если и те, и другие имеют равные права на жизнь? Двуличием тут веет совсем с другой стороны.
А вот по прошествии года, у Центавра, случается осечка – его накачивают каким-то наркотиком и похищают прямо в толпе. Конечно, его привычная личина асгардца достаточно разительно отличается и от харадцев, и от толиманцев, представленных в большинстве на одной из планет-близнецов, но он все-таки здесь далеко не единственный инопланетянин. А выбирают почему-то именно его, и хуже всего то, что он не успевает прийти в себя хоть сколько-нибудь, когда положение становится еще хуже. Его переправляют на один из терраформированных спутников вблизи Менкента и, вероятнее всего, собираются продать на аукционе – банально только до того момента, когда «оценщик товара» неожиданно признает в нем йотуна. Без каких-либо видимых подручных средств. Он бы назвал не больше трех, способных на это, но в этой системе и у подобного рода индивидуумов таким целям могут служить только кристаллы Килгары. Редкость даже большая, чем сами йотуны. Ценность его тут же возрастает в десятки раз, степень его защиты – тоже. И тоже – защиты от него – он обзаводится прекрасными образцами браслетов со вкраплениями нефрита, блокирующими его магию и заставляющие принимать свой истинный облик. Вот именно в таком виде он и пойдет с элитного молотка, обитого красным мехом.
Он оскорблен до глубины души и готов выгрызать себе свободу зубами – он не станет достоянием какого-нибудь чокнутого Коллекционера! Не будет ни чьей-то игрушкой, ни диковинным питомцем! Черт побери! Он – Бог хитрости и обмана, он выберется из этой передряги, как бы его ни стерегли и как бы ни сковывали. В конце концов, охрана в таких местах даже если и умнее обезьяны, но обязательно, обязательно найдется хотя бы один страж, который допустит ошибку и станет хотя бы на минуту невнимательным.
Ему даже почти не приходится ждать – на третью ночь в сыром каменном мешке в неурочный час раздаются тяжелые шаги. Из-за бледного, но непрерывного свечения браслетов он не сразу может разглядеть фигуру, подошедшую к его темнице, но как только тяжелая решетчатая дверь открывается, он не может не вскинуть брови в удивлении.
– Уф, насилу тебя нашел, – Тор скидывает с плеч плащ привратника, и Локи в шоке не может не съязвить.
– Что, так много йотунов в округе?
Одинсон лишь хмыкает в ответ, недолго разглядывая его серо-синюю кожу с ритуальными отметинами, а потом достает хитрую отмычку и отпирает браслеты на чужих руках.
– Идем, – бормочет Тор, и быстро ведет их по лабиринту подземных ходов.
К тому моменту, как они выбираются на поверхность, пропажу одного из «лотов» уже обнаруживают, и сейчас им нужно как можно скорее убраться из богатого, но редкозастроенного пригорода. Желательно – в мегаполис, где затеряться проще, чем капле в море. Так они и поступают – Локи в очередной раз меняет обличие, а Тора, если что, скрутить сложнее, чем его младшего брата.
– Переждем пару суток – сейчас они будут любой челнок шерстить до последнего трюма, – предлагает Тор, и Локи согласно кивает. Не только потому, что брат прав, но и потому, что голос этого брата полон печали, досады и гнева. Что-то случилось опять?
Выяснить это он собирается в баре, куда его ведет Одинсон – столица Менкента-1 готовится к празднованию Дня своего основания, и приезжих здесь очень много – на них никто не обратит внимания в толпе – или им второй раз так же не «повезет». Просто нужно выбрать правильное заведение, и они смогут провести не только ночь в баре, но и день – в комнатах над ним, что обычно за отдельную плату сдаются без проверки документов.
Они заказывают вино в темном полуподвальном помещении – хорошо обставленном и без посетителей, имеющих привычку плясать пьяными на столах, затевать драки или продавать запрещенные вещества. Локи пьет, потому что все никак не может избавиться от озноба других подземелий, а для Тора большинство инопланетных вин – либо вода, либо помои – настоящую амброзию они не пробовали уже очень давно.
Лафейсон согревается медленно, но как только «оттаивает» окончательно, так сразу и вспоминает старую поговорку: чем быстрее бежишь от собаки, тем быстрее она догонит. Он бежал очень быстро, но Тор – не пес – Фенрир, по сравнению. Как же он мог забыть эту простую истину? Он его догнал и вот-вот разорвет на части – именно это означает тяжелое молчание брата и взгляд, не отрывающийся от бокала с местным пойлом.