– Ну, кто следующий?! Навались!!
Не обнаружив Фуордоса в камере, преступники пытаются рассредоточиться по ближайшим отсекам в поисках, но офицеры очень быстро берут их в кольцо. Среди напавших Джим обнаруживает не только каротян, но и савиттов – из соседней к каротской системы, свирепеет еще больше и теперь точно не позволит забрать им Фуордоса, кем бы тот ни был. Глядя, сколько его офицеров падают на пол раненные или убитые, он ощущает, как красная пелена гнева заполняет все его сознание – все произошедшее – вина этого ублюдка! Из-за него, мертвого или живого, продолжают гибнуть люди! Джим был прав, когда сказал, что место ему за решеткой – он лично отправит его туда!
Если, конечно, выживет – преступники пробивают их оборону и теперь нападают еще более озлобленно и бессистемно. Кирка и еще пятерых офицеров зажимают в угол, и они пытаются уйти по шахте грузового лифта на соседнюю палубу, но когда Джонсон, прикрывавший их отход, падает от сильного удара по голове, а сам Джим оказывается на мушке у каротского боевика, ловушка захлопывается.
– Где Фуордос? – вопрошает каротянин, заметив капитанскую форменку, а потом вдруг захлебывается вдыхаемым воздухом – тень, подскочившая к нему сзади, наносит сильный удар между лопатками.
– Ближе, чем кажется, – шепчут на ухо каротянину, а потом из-за широкой спины показывается Лафейсон. С чавкающим звуком тело соскальзывает с короткого широкого кинжала и падает на пол, а Локи, едва взглянув на Джима, вдруг бросает:
– Ты, я смотрю, не любишь пачкать руки…
И Кирк моментом вызверяется, хватает того за грудки и впечатывает в стену.
– Я убью тебя!
– Знал бы ты, сколько раз я это слышал, – Лафейсон задыхается на миг, сжимает запястья Кирка в своих ладонях и говорит совершенно обыденным тоном. – Спокойно. Тор там почти закончил.
– Я – нет! – Джим еще раз встряхивает его, но тут их перебивает вулканец, вызывая по передатчику.
– Капитан, каротский фрегат детонировал. Офицеры охраны докладывают о пятерых преступниках, взятых в плен. Еще семеро убиты, – ровный голос Спока вливается в уши успокаивающим бальзамом, и Кирк немного сбавляет обороты.
– Наши потери? – отрывисто бросает он в сторону, но Лафейсона продолжает держать.
– Пока известно только о десятке раненых.
– Ты ответишь! – шипит Кирк в лицо Локи, и тот хищно оскаливается.
– Славная вышла драка! – воодушевленный непонятно чем, Тор прерывает их, а потом продолжает уже совсем непринужденным тоном. – Ну так что, капитан, отпустите его?
– Разбежался! – Джим снова срывается, но отпускает Лафейсона, а на Тора смотрит зло и с болью. – Вы оба ответите за произошедшее!
– Не вопрос, – легко соглашается Локи. Поправляет камзол и, вторя тону Одинсона, интересуется. – Кажется, ты что-то говорил об угрозе?
Он переглядывается с Тором, и тот тут же реагирует.
– Как законный представитель Нового Асгарда я могу официально запросить помощи у Федерации.
– По закону Фуордос должен предстать перед судом! – цедит Кирк и готов кричать и дальше – на них только что напали! «Энтерпрайз» подбит! Личный состав несет потери! А все, что волнует этих двоих – это как бы вытащить свои задницы из пекла!
– О какого рода угрозе идет речь? – к ним подходит Спок, и Джим, отвлекшись, замечает на его сосредоточенном лице тень. Это волнение не просто от того, что кто-то может быть в опасности, это – тень воспоминания о Вулкане. И он тут же осекается, вспомнив сам.
И тут же сглатывает весь свой гнев – проблемы у них еще только-только начинаются.
***
Мидгард – шумный, пыльный, весь из стекла и переработанного пластика. Он проникает сюда под видом марсианского бродяги, отдавшего последние деньги на билет – сам бродяга уснул в ванной комнате космопорта – когда его найдут и обнаружат пропажу документов, его двойник будет уже очень далеко. Да и не двойник вовсе – замотанный клерк, спешащий по своим неотложным делам, андорианская девочка лет пяти, играющая с воздушным шариком, или почтенный старец, размеренно перелистывающий виртуальные страницы газеты, сидя на скамье в парке – они ничуть на него не похожи.
Прежде чем найти подходящий объект, он успевает сменить сотню личин, а останавливается на ничем не примечательной, выбранной отчасти наугад, паре. Ему действительно плевать, кем будут его новые родители, как будут растить и где. Он полностью «мимикрирует» в окружающую среду, оставляя на поверхности только изначальную цель – стать мидгардцем и наконец понять. Почему же все-таки они.
Он «рождается» в один из вторников на исходе лета – подменяя собой младенца, что все равно должен умереть. Ну, когда-нибудь. Он старательно заливается криком, давится синтетическим молоком, богатым витаминами, игнорирует погремушки и презирает подгузники. Делает первые шаги, учится управлять детским речевым аппаратом, смеется и ненавидит брокколи. Он носит исключительно зеленую одежду, сопит во сне и обожает обсыпать песком всех малышей на игровой площадке. Он старательно играет свою роль, вживается, срастается с ней, почти поверив, что так – правильно. Что так он сможет понять, в чем сила мидгардцев, в чем смысл их существования, куда ведет их жизненный путь.
У него ничего не получается. Ни когда он только-только начинает свое существование мидгардцем, ни когда осознает, что почти потерял самого себя, подчинившись этим маленьким мидгардским страстям, что теперь являются его жизнью. Поняв это, он позволяет своему эго поднять голову и начать проявлять характер. Конечно, не его истинный характер – каким был Тор, он прекрасно помнит. Храбрым, сильным, упрямым. Следуя его модели поведения, он легко обзаводится друзьями и знакомыми в школе и во дворе. Преуспевает в спорте, а вот науки даются ему только при должном осознанном усилии. Отец поддерживает все его начинания и гордится им, а мать, легкая, романтичная и, порой, инфантильная особа, души в нем не чает, идеализируя образ сына. С таким багажом после окончания школы ему самое место там, где его обучат самой сложной, уважаемой и почитаемой профессии. Он даже не удивляется, когда большинство знакомых, учителей, приятелей по футбольному клубу или многочисленные подружки намекают ему на космос и Флот. Какая ирония – ну конечно же, герой, воин и защитник должен обязательно носить красивую форму и иметь вызывающий зависть чин. С другой стороны – не этого ли он хотел? Начав с самого начала и двигаясь по этому пути, он все еще шел к своей цели. Правильными, выверенными шагами.
Все эти годы боль притуплялась, становилась затягивающимся шрамом в сердце. Белым рубцом, означающим, что когда-то здесь был нетронутый кусок плоти. Он больше не вздрагивает, глядя в зеркало и видя в отражении не свое лицо – он все еще помнит, для чего сделал это. И с мазохистским удовольствием продолжает. Непрестанно чувствуя грубую соединительную ткань под ребрами. Тора больше нет, но вот же он – смотрит из зеркала, с голограмм на прикроватной тумбочке матери, с доски почета в одной из школ какого-то многочисленного американского города. Вот он – свой среди своих – примитивных, жалких и все еще чего-то алчущих – такой похожий и одновременно другой. Пора показать, на что способен настоящий он, Тор, сын Одина.
Академия легко принимает его в свои ряды – в пятерку лучших учеников, в научные сообщества, на студенческие вечеринки и соревнования по многоборью. Он первоклассно играет уже навязшую на зубах роль, но пока не думает от нее отказываться. Подмены никто не замечает, а тех, кто начинает сомневаться, он предпочитает держать рядом с собой. Чем ближе, тем быстрее он успеет заметить, что его раскрыли. Но он все еще не сомневается в своих способностях. И к сожалению, все еще не понимает.