Первый выход в космос на корабле Федерации и в звании навевает такую тоску, что он еле скрывает зевок под ладонью. А потом, как всегда, втягивается. Задания Адмиралтейства, прыжки по безвоздушному пространству, высадки на планеты, короткие стычки с другими расами или нудные исследования флоры и фауны наполняют его жизнь на данном этапе. Он со всем справляется легко. Он уже – сын, которым гордятся, выпускник с отличием, отважный офицер, чтящий Устав. Но чего-то не хватает. В этой прелости, затхлости и обыденности он все еще ищет то, что так привлекало его брата. То ли XXI век был более шумным, сумасшедшим и гораздым на всяческие авантюры, то ли он уже совсем ничего не понимает.
На какое-то время сомнения берут верх – наверное, стоило бы отправиться наемником на Ромулус, или повести войска Аданая завоевывать Троинское содружество планет, или стать правителем Фанагории, чтобы увековечить себя, но тут его огорошивают очередной банальностью – он скоро станет отцом. Та, кого он предпочитал держать подле себя, ждет от него ребенка, и вот тогда что-то внутри него екает. Проблескивает, как солнечный луч из закатных облаков, и на миг озаряет его сознание. В этой блеклости, серости и скуке есть одна простая истина – движение вперед. Продолжение жизни, научный и технический прогресс, освоение все новых и новых территорий. Неуемный, постоянно жаждущий и неостанавливающийся механизм. Как раковая опухоль, как размножающиеся бактерии, как саранча, мидгардцы двигались вперед, развивая, приумножая и совершенствуя свою цивилизацию. Впрочем, не только они, как и многие.
Но на этот несчастный короткий миг он ощущает причастность к этому механизму. Ощущает себя его деталью и наконец понимает, ради чего, почему и зачем. Даже пчелиная матка, породившая миллионы детей, однажды умирает и ей находят замену. Скоротечность – вот в чем был весь смысл. Проживая свои маленькие, никудышные жизни, наполненные низменными страстями, мидгардцы никогда не повторялись – у каждого было что-то свое. И никогда не было сотен лет под рукой, чтобы познакомиться со скукой. Они жили ярко, полно, как будто не задумывались о завтрашнем дне – они и так знали, что скоро умрут. В отличие от богов, в которых давно уже не верили.
Вот оно что. Наивный Тор позавидовал им, всего лишь однажды успев пресытиться. А распробовав, и вовсе перестал наслаждаться неограниченностью своего бытия. Он хотел сюда, где все текло и менялось ежесекундно. Где никогда не бывало скучно и праздно. И он не хотел быть просто наблюдателем, но и не хотел больше ими править. Он просто хотел жить, как они. И кажется, он его желание выполнил…
Тор вроде бы никогда не мыслил мелко, так что такой подставы он от него не ожидал.
***
– Джим, выдохни, – Боунс бросает это сразу же, как только появляется в дверях переговорной.
Он устало падает на ближайший стул, запрокидывает голову и с минуту молчит, прикрыв ладонью глаза. Кирк и Спок, до этого бурно обсуждавшие ситуацию, тоже замолкают. Капитан продолжает мерить отсек хаотичными шагами, а Спок не отрывает от него пристального оценивающего взгляда.
– Двое офицеров охраны мертвы. Гибсон и Тхалин. Все остальные – вне опасности, – Маккой говорит ровно – очевидно, усталость велика настолько, что заставляет не растрачивать последние силы на бурные эмоции. – Держу пари, если бы не эти двое, погибших было бы больше.
– Их бы не было совсем, если бы не он! – Джим гневается, бурлит, как вода в реакторе, и ни на секунду не может остановиться.
– Поэтому я и говорю тебе успокоиться, – Леонард добавляет строгости в голос и садится на стуле ровнее, готовясь излагать свою точку зрения. – Еще немного и я объявлю тебя пристрастным, если наш дорогой коммандер отчего-то предпочитает молчать.
Кирк задыхается от возмущения, а вот Спок ни капли не тушуется.
– Это очевидно для всех, кроме капитана. Но констатация этого факта вызовет лишь новый виток конфронтации.
– А зря, – Маккой не дает ему продолжить и еще больше хмурится. – Джим, если не успокоишься, я накачаю тебя седативным.
– Я спокоен! – рычит Кирк. С обидой, но уже не может не переключаться на серьезный настрой СМО.
– Был бы спокоен, понял бы, что даже если бы Фуордос остался самим собой, за ним бы все равно пришли. И вот тогда точно не факт, что жертв было бы меньше, а сам Фуордос не сбежал, – давит Маккой. – Включи уже свои капитанские мозги и выключи гормонального подростка!
Кирк и Боунс впиваются друг в друга тяжелыми взглядами, но капитан действительно начинает понемногу остывать, и Спок решает, что вот сейчас, когда хоть кто-то смог до капитана достучаться, тот наконец внемлет голосу разума и логики.
– Доктор Маккой прав, все эти вероятности уже не имеют значения. Прямо сейчас мы получили сигнал об опасности, угрожающей целой колонии. Считаю первостепенным решение этого вопроса.
– Да? А ты не забыл, что первостепенным нашим заданием была доставка Фуордоса на Карот-3? – интересуется Джим со злорадным любопытством. – Может, сначала этим займемся?
– И как? – подает голос Маккой и тут же сам себе отвечает. – Сдашь им Лафейсона, который, может, и не виновен ни в чем?
– Он же сказал, что убил Фуордоса, Боунс!
– Он сказал, что тот мертв, не более. А потом спас твою задницу от каротского боевика. Если Одинсон говорит, что без него и без нас не справится…
– И что ты предлагаешь? – Кирк перебивает его, и смотрит на друга, как на молодого кадета, впервые вышедшего в космос.
– Успокоиться! – рявкает доктор и для убедительности хлопает кулаком по столу. – Я прекрасно понимаю, что у тебя сейчас творится в голове, но если ты поддашься этим эмоциям, то жертв будет не двое, а, возможно, целая колония!
– Доктор, Одинсон не уточнял степень и характер угрозы… – начинает Спок, но и ему прилетает от щедрого Боунса за компанию.
– Тебя это тоже касается! Почему ты все еще не взял на себя его полномочия? Забыл, чем все обернулось в прошлый раз?
Джим ошарашенно моргает на эту отповедь и морщится, вспомнив о Вулкане. А Споку и подавно хреново – ему все еще припоминают его ошибки.
– Боунс, ты не посмеешь…
– Посмею еще как, Джим, – заключает Леонард. – Если ты сдашь его каротским властям как метаморфа, он ни за что не будет молчать о том, что он – твой предполагаемый отец. И обязательно отбрехается – это-то ты уже должен был понять. А я буду обязан отстранить тебя по психологическим показателям. Понимаешь теперь, в какой мы заднице?
– А мы оттуда выбирались? – риторически спрашивает Кирк, стараясь дышать ровно и глубоко, чтобы очистить сознание, отринуть эмоции и действительно начать думать.
– Предположение о том, что помощь Лафейсона должна быть обязательна, основано только на словах Одинсона, – немного помолчав, осторожно начинает Спок.
Он прекрасно знает, насколько люди могут быть пристрастны, когда дело касается их близких. Не только люди. И сейчас он безмерно благодарен доктору за своевременное вмешательство – упомяни вулканец о чем-то подобном, капитан счел бы это чуть ли не предательством. А вот к словам друга прислушается – друг же. Спока поражает сила воздействия и даже вызывает зависть – он предпочитает так интерпретировать возникшее чувство.
– У нас слишком мало информации об угрозе…
– И слишком много той, о которой нужно доложить Адмиралтейству, – фыркает Кирк, но Леонард видит, что передышка пошла капитану на пользу – шестеренки в его мозгу начинают вращаться и генерировать десяток вариантов дальнейшего развития событий. Боунс не сомневается, что Джим найдет самый верный, но и не подстегнуть его азарт не может.
– В пору придумать план, который обязательно не понравится нашему коммандеру, – он наконец возвращается к излюбленному сарказму, и Джим не может не дернуть уголком губ, глядя на то, как Спок хмурится.
Его тянет нервно расхохотаться, снова поддаться истерике, но на это все еще нет времени. Им нужно действовать. И быстро. И именно от его решений сейчас будут зависеть не только жизнь и свобода Локи и Тора, но и ни в чем не повинных жителей Нового Асгарда. Хоть раз бы каждая из их миссий не становилась смертельно опасной.