«И чего она испугалась? Я что, такой страшный?» – недоумённо подумал Белецкий, вновь поворачивая голову к рысю. Осмотр места происшествия вызывал один вопрос.
«Куда делся шестой, и откуда взялся этот тип?» – поинтересовался Егор у Пантелея.
И в ответ получил встречный вопрос: «А ты что, ничего не помнишь?»
«Не-ет», – Белецкий дёрнул рукой, автоматически попытавшись почесать в затылке. Но рука только дрогнула, а дальше двигаться не захотела. Молодой человек огорчённо скосил на неё глаза и решил не тратить зря силы, которые могли ещё пригодиться для более важных дел.
«Почему-то я так и подумал», – сообщил рысь, отпустив горло незнакомца, но зубы далеко не убирая.
«А кто это? – поинтересовался Егор. – И чего ты в него вцепился? И откуда он взялся? И куда делся ещё один? Или…» – в голове молодого человека мелькнула догадка.
«Именно!» – послышался «голос» Пантелея, в звуковом диапазоне рыкнувшего на свою попытавшуюся пошевелиться «добычу». «Я так понимаю, что этот тип – главный из наших мерзавцев. Прятался от тебя за спинами своих до последнего, а потом шарахнул из шокера», – Рысь сделал паузу.
«Ну!» – мысленно потребовал продолжения объяснений Егор.
«А дальше начинается самое интересное, – с довольными интонациями в „голосе“ продолжил рассказ Пантелей. – Ты должен был моментально вырубиться. Но…»
«Что но? Не томи! Выкладывай давай!»
«Но не вырубился, – сообщил Рысь. – Только стал такой… Как Похмелов на станции, когда мёртвый уже был. И мыслесвязь с тобой пропала. Я уж было подумал, грешным делом, что ты… В общем и двигался ты, как будто тебя кто-то „ведёт“. Глаза пустые, а лицо… Да оно у тебя и сейчас как у статуи. Ноль эмоций».
«Да?» – Егор попробовал улыбнуться.
Лежащий на земле парень побледнел ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда, и задвигал ногами и локтями, пытаясь отползти подальше, лёжа на спине. Точь-в-точь как недавно девушка, из-за которой вся каша и заварилась. Увидев такую реакцию на свою улыбку, Белецкий обрадовался, что сейчас «прекрасная дама» его лица видеть не может. «А то могло бы оказаться, что зря спасали», – мрачно подумал он.
Пленнику далеко отползти не удалось. Пантелей, предупредительно рыкнув, снова легонько схватил того за горло. Легонько-то легонько, но человек и так уже напоминал жертву вампира из фильма ужасов. Вся шея была в крови, сочившейся из неглубоких, но чувствительных ран.
«Рассказывай про этого», – Егор чуть дёрнул головой, обозначая кивок в сторону лежащей фигуры.
Пантелей снова отпустил свою перепуганную жертву и рыкнул уже в сторону другого участника действа, который попытался дотянуться до своей шпаги, валяющейся неподалёку. Можно было и не перестраховываться – даже если бы и дотянулся, то встать на ноги всё равно не смог бы из-за глубокой раны на правом бедре, уже наспех затянутой перевязочной мембраной из индивидуального перевязочного пакета. А что? Носишь шпагу – носи и пакет. Это правило было знакомо с детства каждому дворянину. Да и места пакет много не занимал – можно было носить в кармане. Остальные враги тоже не представляли опасности. Ранения, полученные ими, не позволяли вести бой. Один даже перевязать себя сам не смог – ему помог товарищ. При этом он поминутно оглядывался на Егора и Пантелея. Причём непонятно, кого он боялся больше.
«Ты больше так не делай», – заявил рысь.
«Да, следующий раз, наверное, надо вызывать полицию», – согласился Егор.
«Знаю я твой „следующий раз“… Но я не про это. Ты больше так не делай».
«Как – так?»
«Ну, что там у тебя только что стало с лицом? Даже я почти испугался. А наш „подопечный“ чуть коньки не откинул. Стоило мне его спасать».
«Так ты его спасал?!» – удивился Белецкий.
«Ну да. Ты, это… когда не в себе был, кинулся на него. Ну, думаю, сейчас убьёт! И опять в родную штрафную роту. Жалко тебя стало. Ну, я и решил вмешаться. Прыгнул на него, оттолкнул подальше. Шокер из руки выбил и что-то там задел, у него „личина“ и отключилась. Так что можем лицезреть красавчика, так сказать, в натуральном виде».
«Это, конечно, хорошо. Но что будем делать дальше?»
«А что делать? Ждать. Шокер парализует на пятнадцать минут. Пять уже прошло. Ещё десять – и можно начинать разбираться», – оптимистично заявил Пантелей.