Лететь Корину никуда не хотелось. У него было подозрение, что Эдди и Николь, которые здорово сдружились в последнее время, хотят опять кого-то разыграть и вызывают его в качестве прикрытия. На всякий пожарный случай. Совсем недавно в одном из ночных клубов юмора этой безбашенной парочки не поняли шестеро патрульных из третьей эскадрилии, и сержанту пришлось, бросив все дела, срочно выручать своих подчиненных из серьезной передряги. Благо робот-бармен вовремя послал ему сигнал тревоги, и драка закончилась до приезда офицеров службы безопасности, а то не миновать бы всем участникам этого развлекательного мероприятия полковой гауптвахты.
Сержант сходил в гардеробную, надел выходную форму и вернулся в кабинет. Оглядевшись, – все ли на своих местах – Корин прошел в гараж и вывел оттуда ярко-красный аэромобиль. Он не любил красный цвет, но аэромобили на Терре XII были только трех цветов: желтые, оранжевые и красные. Корин считал, что красный смотрится из них наиболее скромно.
До Центра дальней космической связи сержант долетел за неполные двенадцать минут. В вестибюле главного корпуса его ждала не только Николь. Рядом с нею, крутя головой по сторонам и улыбаясь во весь рот, стоял Эдди. Он явно пребывал в хорошем настроении, и, судя по мимике и жестам, как обычно очень хотел поделиться им со всеми окружающими.
Корин подумал, что сбываются его худшие подозрения и зря он откликнулся на просьбу стажера.
– Салют, командир! – закричал издали капрал, едва заметив в дверях Корина.
– И вам не болеть, – сухо, в полголоса, бросил сержант. Он очень не любил, когда Эдди, надев форму патрульного, вел себя словно боец повстанческой армии.
Подходя к Эдди и Николь, Корин вдруг почувствовал едва уловимый, но весьма неприятный запах. Он вызвал у него из памяти старый заброшенный птичник на Гебусе, где ему довелось шесть с половиной лет назад брать известного контрабандиста Маевского.
Корин вопросительно уставился на второго пилота. Именно от того исходило раздражающее обоняние амбрэ.
– Что за вонь? – спросил, не мудрствуя лукаво, Корин, как всегда смягчая нетактичный вопрос легкой иронией.
– Новый стильный аромат. Называется «Падающая звезда», – с апломбом ответил капрал. Подобно всем тщеславным людям, он очень трепетно относился к модным веяниям.
– И в чье же дерьмо она шлепнулась? Фамилия автора аромата, случайно, не Моикаки.
Николь хихикнула.
Эдди насупился.
Корин был готов биться об заклад, что настроение второму пилоту подпортил смешок девушки, а не его замечание.
– Ты отошел бы немного, – попросил капрала Корин. – Еще провоняю этой гадостью…
Эдди сделал шаг в сторону.
– Пожалуйста. Все-таки, Кор, ты жуткий консерватор.
– Заглохни. Итак, с какой целью вы меня пригласили на этот слет скаутов, мадемаузель? – строго посмотрев на стажера, спросил Корин.
«Наверное, он считает меня легкомысленной дурой», – подумала Николь.
– Сэр, я пригласила и вас, и капрала Мура, чтобы вы познакомились с моей мамой! – с излишним энтузиазмом, по мнению Эдди, заявила она.
– Зачем? – спросил капрал, настороженно глядя на девушку.
«Видно, и Эдди до последнего момента не знал, какова причина его пребывания здесь, – догодался сержант. – Значит, подросткового юмора сегодня не будет. И то хорошо».
– Эдди, это не девчачья блажь! Поймите, я хочу, чтобы мама увидела, наконец, какие надежные люди меня окружают, и перестала донимать командование разными глупыми вопросами и столь же глупыми просьбами.
– Между прочим, старший брат капрала Мура тоже иногда справляется о нем у нашего майора. Что здесь такого?
– Вряд ли он это делает каждый день!
– Понятно. Пошли.
Корин направился к ближайшему лифту.
В комнате для переговоров сержант опустился на диван слева от Николь, Эдди – справа.
Стажер явно нервничала. Она сидела, зажав ладони между колен, и, молча, глядела в пол.
Ожидание не было долгим. Вскоре на стене-экране (у патрульных голограммы родственников абсолютно не пользовались спросом) появилось трехмерное изображение. В кресле, закинув ногу на ногу, сидела красивая женщина в красных туфлях и платье изумрудного цвета.
«Последний писк», – оценил про себя ее наряд Эдди.
Если бы Николь не предупредила, что им предстоит встреча с ее матерью, Корин никогда бы не догадался об их близком родстве. Стажер унаследовала от матери только форму губ и цвет волос. Она заметно превосходила ее по росту, и в атлетизме могла бы дать ей сто очков вперед, хотя фигуру женщины на экране без раздумий можно было называть спортивной.