О Николь Дюфренн у сержанта складывалось, в общем, неплохое мнение. Стажер была исполнительна и не стеснялась спрашивать, если что-то ей было непонятно. В отношениях с экипажем Николь не подчеркивала, что она женщина и, в тоже время, не строила из себя «своего парня». У Корина постепенно крепла уверенность в том, что девчонка на самом деле мечтает стать хорошим патрульным. Но вот отношение к такому ее желанию у сержанта было двойственное. Он принадлежал к числу тех упрямцев, которые по древней традиции продолжали делить профессии на мужские и женские. Сержант считал всех женщин, служивших патрульными в Космополе, ненормальными или, в лучшем случае, дурно воспитанными. Однако говорить на эту тему со стажером он не собирался. Все подобные беседы – сержант не раз был тому свидетелем – всегда скатывались к спору о том, кто хуже: мужчины или женщины? Корин в таких дискуссиях предпочитал не участвовать. Как-то после жаркой ссоры с одной из своих подружек Эдди все-таки рискнул поинтересоваться его мнением на этот счет. Неожиданно командир не стал отшучиваться, что он обычно делал, если Эдди заводил разговор, не касающийся службы, а ответил вполне серьезно, даже высокопарно: «Скверные мужчины несут в мир зло, а скверные женщины лишают мир света. Как ты думаешь, что хуже?» Эдди, пожав плечами, оставил тогда вопрос командира без ответа. Он еще был слишком молод, чтобы размышлять о женщинах с философской точки зрения.
Одним словом, Корин решил не препятствовать Николь Дюфренн в осуществлении ее мечты (собственно говоря, какое дело этой девчонке до его убеждений), да и вряд ли еще одна помеха на пути к заветной цели в его лице, была способна ее остановить. Судя по документам, стажер с маниакальным упорством преодолевала все преграды, что, разумеется, командир «девяносто девятого» не мог не оценить.
Корин досконально изучил досье Николь Дюфренн, вплоть до видеозаписей ее академических боев, и пришел к выводу, что года за три девчонку можно будет подготовить для работы на «закрытых» планетах с наивысшей, десятибальной, для жизни человека степенью опасности. Главный вопрос был в том, согласится ли она пройти курс глубокой психокоррекции? На эту процедуру добровольно мало кто из людей подписывался, из-за страха утратить часть своего драгоценнейшего Я. Для землян их внутренний мир был свят, хотя разумным обитателям других планет казалось, что у тех вообще нет ничего святого.
Однако в данный момент сержанта больше занимало не будущее Николь Дюфренн, а настоящее капрала Мура. От мальчишеского задора второго пилота не осталось и следа. Он теперь почти все время молчал и постоянно искал повод для того, чтобы оказаться рядом с Николь, а количество потребляемой им пищи упало едва ли не втрое. Такого Корин за все время знакомства с Эдди еще никогда не наблюдал. Степень влюбленности второго пилота начинала вызывать в нем тревогу.
Дверь беззвучно открылась, и сержант переступил порог рубки. Эдди молча (раньше он всегда во время дежурства болтал с Умником) взирал на обзорную панель.
Корин легонько похлопал второго пилота по плечу.
– Капрал, вахту я принял. Можешь отдыхать.
Эдди повернул голову и, бросив печальный взгляд на стоявшего возле него командира, остался сидеть в кресле.
– Я решил тебя пораньше сменить. Отдыхай, – повторил Корин.
– Слушаюсь.
Капрал вздохнул и, опершись двумя руками на подлокотники кресла, неспешно поднялся на ноги. Вид у него был настолько усталый, что сержант, не скрывая беспокойства, спросил:
– Ты в порядке?
– Кор, все нормально.
– Умник, что скажешь о состоянии нашего второго пилота?
– На момент сдачи вахты снижение скорости сигналов коры головного мозга у второго пилота составляет одиннадцать процентов от установленного стандарта.
Корин, откинув голову назад – капрал Мур был намного выше своего командира, – пристально посмотрел в глаза Эдди.
– Ты понимаешь, что этого вполне достаточно, чтобы отстранить тебя от работы?
– Кор, я все понимаю… Я соберусь.
– Одну вахту пропустишь. Умник проведет с тобой восстановительные процедуры.
– Есть.
Капрал тяжело вздохнул и опустил взгляд.
– Мне полудохлые патрульные на вахте не нужны. И Земной Федерации тоже. Свободен! – с раздражением произнес Корин.
– Есть, сэр!
Эдди развернулся кругом и направился к себе в каюту.
Корин осмотрел рубку «на предмет чистоты», как любил говорить капитан Эрнандес, и, убедившись, что Эдди не оставил нигде после себя ни конфетных фантиков, ни пакетиков из-под мармелада, занял свое рабочее место.
– Умник, на твой взгляд, в чем причина неудовлетворительного функционального состояния нашего второго пилота?