превратить в уменьшенную, более пустую версию того, кем он был когда-то, —
продолжила она. — Я так долго думала, что правильным было то, когда ты твердо стоишь
на ногах, удерживая свои амбиции и ожидания в равновесии. Я была убеждена, что я не
буду слишком привязываться или не стану человеком, которого я не одобряю — или что
еще хуже, человеком, которого я не уважаю.
— Но ты поехала в Нью-Йорк...
— Как я уже сказала, у меня было время подумать. И моя мама помогла мне, — она
улыбнулась, как будто вспомнила какой-то сокровенный момент. — Ты был прав. Я не
рисковала, не бросалась в неизвестность, и я поняла, если я продолжу вести настолько
безопасную игру, то упущу невероятные возможности. Поэтому, я села в самолет, чтобы
узнать, облажалась я с самой большой возможностью за всю свою карьеру или нет.
— Любая кухня была бы рада заполучить тебя, — сказал я, только теперь в полной
мере осознавая все неожиданные последствия, которые имела наша ссора в больнице. Как
слова, которые я выкрикивал тогда ей, всколыхнули Гвен и придали ей смелости — и и
возможно, забрали ее из моей жизни навсегда.
— К счастью, ресторатор согласился встретиться со мной и выслушать мои
предложения по поводу нового проекта, несмотря на то, что я отклонила его предыдущее
предложение, — сказала она. — Ему понравилась моя идея, и он согласился дать мне
финансовую поддержку для того, чтобы я открыла свой собственный ресторан.
Глаза Гвен загорелись тем огнем, который говорил мне о том, что победа была по-
прежнему ощутима и свежа. Я хотел бы разделить с ней этот трепет, это волнение, но все
о чем я мог думать, это только о месте положения. Нью-Йорк так далеко. Но я бы
переехал, если бы мы могли быть вместе постоянно.
178
Но внезапно меня осенило, что возможно она могла не хотеть видеть меня там. Что
она могла захотеть поймать свою мечту за хвост в одиночку. И когда она резко вздохнула,
пригвоздив меня тяжелым взглядом, я приготовил себя к тому, чтобы быстро сорвать
пластырь и получить подтверждение того, что я уже потрял Гвен.
— Я назвала его «Айва» в честь не очень известного запретного плода, — сказала
она. — Я открою его в заброшенном здании фабрики Millwork and Woodcraft Company...
здесь, в Денвере.
Сердце колотилось у меня в груди.
— Что это значит для нас? — спросил я.
— Это значит, что все, чего я хочу, — находится прямо здесь, в Денвере. Здесь, с
тобой, — сказала она, ее голос был ровным и уверенным. Гвен сделала шаг вперед,
коснулась моей руки. — Всю свою жизнь я находилась в поисках цели, месте, где бы я
могла осесть, но при этом чувствовать свободу, и мне пришлось вернуться домой, чтобы
понять, что страсть в работе и любовь не обязательно должны быть
взаимоисключающими, — ее щеки вспыхнули, когда она переплела наши пальцы. — Я
люблю тебя, Логан, и это пугает меня больше всего.
Больше мне ничего не надо было слышать. Обхватив лицо Гвен руками, я поцеловал
ее, крепко и уверенно. Мой язык скользнул по ее собственному, она выгнулась,
прижавшись ко мне всем телом. Настойчивое чувство зародилось во мне. Я провел зубами
по ее нижней губе, и Гвен впилась в мои губы, а потом промурлыкала, когда я усадил ее
на кухонный остров, а она обхватила мою талию своими ногами. Отстранившись, я
посмотрел в ее подернутые поволокой глаза. Ее грудь вздымалась и опадала от коротких
вздохов.
— Я тоже люблю тебя, Гвен. Я люблю твой монохромный гардероб, который
сочетается с твоим острым языком и яркой личностью. Я люблю твою страсть к еде,
путешествиям, культуре, и твое желание поделиться своими впечатлениями со всеми
вокруг, — я ослабил ее пучок, наслаждаясь тем, как волосы рассыпались по ее плечам. —
Я люблю то, что ты побуждаешь меня к тому, чтобы быть лучше и терпишь мою готовку,
а еще притворяешься, что смеешься над моими шутками. Но больше сего я люблю то, что
ты видишь то, кто я есть внутри на самом деле и...
— Эй, Сладкая Булочка?