– Да. Вы чтото хотели спросить?
Тот вскочил на ноги и, вытянувшись, сказал:
– Ефрейтор Чернов! – И, заметив, что я одобрительно кивнул, он продолжил: – Товарищ старший лейтенант, а я вот боксом занимался. Сможете меня одолеть?
«Ну ни фига себе заявочки! – мелькнуло у меня в голове. – Хотя, если он мастер спорта или чемпион какой, то противник может оказаться непростой». Много лет занимаясь рукомашествами и не забывая о дрыгоножествах, к боксерам я относился весьма уважительно, ведь, в отличие от «гимнастических эстетов» и «астральных каратистов», во множестве расплодившихся в залах и секциях восточных единоборств, боксеры не слова говорили, а делали дело.
– Отчего ж не попробовать… Только вот правила спортивные я соблюдать не буду.
– Да и не надо! – И он повел внушительной ширины плечами.
«Так, стойка понашим временам архаичная – руки низковато держит – на уровне груди… Тяжелее меня килограммов на десятьпятнадцать… Чуть выше ростом… И лет на пятнадцать моложе…» – Я в темпе «прокачал» своего противника.
Чернов сближается со мной, сделав три быстрых приставных шага, и «стреляет» в голову прямым с левой.
«Мда, а вот тактика у тебя, дружок, чисто спортивная…» – И я быстро сажусь пятой точкой на землю. Внешне небыстрым движением не бью, а скорее толкаю двумя вытянутыми пальцами правой руки его левую ногу чуть выше колена. Нога «складывается», и боксер рушится на спину.
Я поднимаюсь на ноги. Публика в недоумении.
Чернов снова на ногах. Показывает прямой в голову и… он хотел меня поймать «крюком с задней», то есть дождаться моего ухода от фальшивой атаки и, мощно рванувшись вперед, «припечатать» боковым. Но вместо уверток и уходов я просто отскочил назад. Далеко, почти на метр. Правда, перед этим я нежно взял кулак его передней руки двумя руками… И немного повернул. Так что сейчас боксер лежит мордой в землю, а его левая рука, натянутая, как струна, позволяет мне контролировать любое его движение.
– Достаточно? – спрашиваю я его. – Или бог троицу любит? – И отпускаю его руку.
Он встает и, потирая зудящую руку, принимает боевую стойку.
«Упорный, но еще глупый», – думаю я и громко и протяжно ору. Чтото вроде «Уууууааааиииииии!!!»
Чернов вздрагивает от неожиданности, и я с короткого подшага пинаю его в центр груди. Но, памятуя о данном командиру обещании, исполняю не «пинокпроткнутьнасквозь», а более гуманный «пинокзакинутьмешокподальше». Ножки боксера отделяются от земли, и он улетает за пределы круга зрителей.
Я церемонно кланяюсь побежденному и обвожу присутствующих особым, «значительным» взглядом.
– Еще желающие силушкой помериться есть?
Желающих почемуто не нашлось. И мы пошли бегать, прыгать и кувыркаться.
ГЛАВА 37
Взгляд сбоку. Бродяга. [41]
Мы с Фермером сидели на поваленном дереве и смотрели, как Антон на поляне показывает бойцам некоторые фокусы из своего богатого арсенала.
– Времени нет. – Фермер хрустнул суставами пальцев. – Сколько еще мы тут с ними провозимся? Нет, натаскатьто их до болееменее приличного состояния мы, может, и сумеем. Если немцы не помешают. И еды хватит…
– Есть соображения?
– Ну, какие тут, на хрен, соображения? Фронт далеко и с каждым днем все дальше. Связи ни с кем не имеем, планов противника не знаем. Ну сам посмотри – нас всегото десятка два, и то если раненых считать. Ну, оружием, слава Аллаху, разжились, патроны на дватри часа нормального боя есть, фугасы вот, гранаты. И что? Что мы с такой сборной солянкой сотворить РЕАЛЬНО можем? Ну, взорвем еще пару мостов, колонны пощиплем… Рано или поздно немцам это остобрыднет, подгонят они полк, обложат лес… Дальше продолжать?
– Не надо. – Тактику немцев по этой войне я помнил, и энтузиазма мне это тоже не прибавило. – Совсем в лесу сидеть – тоже не в кайф. Неделю, ну, дней десять мы на этих запасах продержимся, заодно и народ поднатаскаем. Есть одна мысль…
– Колись.
– Кузнецова помнишь?
– Это которого же?
– Того самого, который Герой. Николая Ивановича.
– Ну, помню. И что?
– Чем он сам и его отряд занимались?
– Ну… Разведкой они занимались.
– Ну, разведчики из нас, без связито, как из дерьма пуля. Нароем чего, куда деватьто нарытое?
– Ты мне загадки не говори, к делу давай.
– А помимо всего прочего, занимался наш дорогой Николай Иванович индивидуальным террором. И нехило в этом преуспел!
– Ну да, как я сразу не допер! Кого первого мочить будем? Сразу фюрера или уж всетаки с Гудериана начнем? Так сказать, по старшинству? Как с младшего по званию?
– Ты не смейся, я ведь серьезно говорю. Кузнецов вообще втроем работал, ну, агентура ему сведения подгоняла какиеникакие. И то, сколько он генералов завалил и каких?
– И сколько?
– Троих убил, одного тяжело ранил, а одного так вообще – украл. Я уж про прочих молчу, а их тоже нехило набралось.
– Ну, так его же и поймали в конце концов.
– Погиб он при задержании. Но я вот что имею в виду. Сколько у него ребят было? Трое, с ним вместе. И опыта такого, как у нас, не было вообще. Я уж про технику вообще молчу.
– У нас! Это ты у нас террорист, а мы честные спецназовцы.
– Да? И скажи на милость, чем твои действия от террора отличаются? Особливо на войне? Люк в Афган по турпутевке ездил здоровье поправлять? А ты там гидом подрабатывал?
– …
– Тото же. Ты не забывай, я еще в советское время членов Политбюро охранял, так что как охрану ставить и как ее проходить, помню еще. И как и в какой стране это поставлено сейчас и тогда – тоже. А если еще и группу прикрытия и разведки профессиональную подготовить, вон, хоть бы и из них… Боевую группу – это уже из наших. Арта, вон, Люка – в ударную группировку, мы с Казаком инженерное прикрытие соорудим и на отходе поработаем. Да и сам еще, может, на что сгожусь, еще не совсем одряхлел.
– Да уж, ты пожалуй, одряхлеешь! Но вообще мысль дельная, подумаем…
ГЛАВА 38
Пока я прохаживался между занимающимися, контролируя и давая советы, Фермер и Бродяга уединились под «командирским» навесом и о чемто спорят. «А чего гадать. Надо будет, сами донесут „судьбоносные решения“». Хотя о судьбе нашей задуматься стоило. Ну, сколько мы еще так проскачем, без кола без двора? Неделю? Две? С тесного пятачка у Минска мы вроде вырвались, теперь неплохо бы вдумчиво засесть за карту и определяться с районом и образом действий. Да уж с районом… Буквально с утра вспомнил чтото важное, связанное с Минском, а сейчас из головы вылетело… Ничего, вспомню…
Я услышал, что меня ктото окликнул по имени:
– …Антон, Антон! Ты что, оглох, что ли?
Поворачиваюсь. Ба, да это же Казачина! «Главвсехнахренподрывтрест» собственной персоной.
– Да, Ваня. Что случилось?
– Отойдем на минутку, разговор есть.
– Секунду… Так, всем отдыхать пять минут. Советую лечь на спину, а ноги разместить так, чтобы они выше головы были. И не курить!
Отойдя на пяток метров, мы уселись на теплую землю.
– Ну, с чем пожаловал?
– Тох, ты только не обижайся, но я вчера схитрил.
– ?
– Ну, когда фугас испытывали.
– И в чем же хитрость была?
– Я пороха не досыпал. Точнее, оставил только треть от нормального заряда.
– А почему?
– Гильзу на полном в пыль разнесет, и на трети заряда видел, как ее разворотило.
– Так на что мне обижатьсято? Ты же для дела. Кстати, а если заряд прикапывать, как, эффективнее будет?
– Да. Точно эффективнее.
Я почесал затылок, а потом выдал нагора еще одну «гениальную» идею:
– Вань, а я придумал, как нам электровоспламенители сэкономить. Только ты не отвергай ее сразу. Обдумай, ладно?