– Филипп Христофорыч, да ты что! – вскочил с лавки Зельц. – Мы же свои!
– Сержант, остыньте! – не сказал, а именно приказал Бродяга.
Зельц осел, как будто он был надувной игрушкой и из него выпустили воздух.
– Жаль, очень жаль… – тихо произнес Шура. – Ну что ж, значит, не судьба… Кстати, Филипп Христофорыч, вы поляну в лесочке этом знаете?
– Как не знать… А что такое?
– На ее юговосточном краю, метрах в трех от сосны, вершина которой раздваивается, вы, если вдруг понадобится, найдете двадцать карабинов с БК.
– Да зачем они мне, товарищ капитан? Я – человек мирный.
Мне показалось или эти двое играли в какуюто непонятную мне словесную игру, вроде буриме?
– Ну что же, товарищи, я думаю, нам пора… – сказал Бродяга, вылезая изза стола.
– Что же, вы даже не повечеряете? – спросил Неущенко.
– Некогда нам. Дела. Сами понимать должны…
– Да я понимаю.
Но когда мы уже стояли в дверях, он обронил как бы невзначай:
– А что на обменто привезли?
Бродяга ответил так, как будто он не общался с подпольщиком в тылу врага, а разговаривал с соседом по даче:
– Керосину литров пять, колес тележных три пары, брезенту немного, котелков штук тридцать.
– Ну, так оставьте, что вам их назад тащитьто?
Дымов даже рот открыл от подобного предложения, но Бродяга спокойно ответил:
– А какой нам с этого гешефт?
Хозяин долго, секунд десять, смотрел в лицо Саше, а потом медленно и раздельно произнес:
– Немцы. Никогда. Ничего. Не меняют. Они просто берут. И евреев среди них нет! – И уже совсем другим, я бы сказал, извиняющимся тоном добавил: – Так что прошу меня извинить, товарищ капитан, что сразу своих не признал.
* * *
«Начальнику оперативной группы YYY оберштурмфюреру СС Бойке.
Хайль Гитлер!
Докладываю вам, что 14 июля сего года патрулем вспомогательной полиции в лесу неподалеку от хутора Горелый был задержан Асанович С. Ф., племянник убитого ранее местного жителя Валежного Д. И. Убийство Валежного произошло одновременно с нападением на мобильный патруль фельджандармерии под командованием ефрейтора Гершвина.
На допросе задержанный показал следующее:
10 июля во второй половине дня (более точного времени задержанный указать не может) во двор усадьбы Валежного Д. И. постучался мужчина в штатской одежде, ранее незнакомый задержанному. После короткого разговора с Валежным тот запер мужчину в сарай, где уже находилась группа ранее задержанных хозяином бойцов Красной армии и один офицер. После чего Асанович С. Ф. подал условленный ранее сигнал на пост фельджандармерии (поднял над крышей хлева пустой мешок). Через некоторое время на мотоцикле подъехали сотрудники фельджандармерии. Самого нападения на них Асанович С. Ф. не видел. Сего слов, он находился в доме и вышел, когда услышал выстрелы. Во дворе он увидел убитых немецких солдат и своего дядю, тоже уже убитого. По мнению Асановича С. Ф., стрелял по ним тот самый мужчина в штатском. После этого со стороны неизвестного в адрес Асановича были высказаны неоднократные угрозы убийством и нанесены телесные побои. Со слов Асановича, прочие солдаты Красной армии обращались к мужчине „товарищ старший лейтенант госбезопасности“. Воспользовавшись кратковременным отвлечением внимания (красноармейцы стали грабить дом), Асанович спрятался в кустах и впоследствии убежал. Издали он видел, как красноармейцы и неизвестный мужчина направились на захваченном мотоцикле к лесу. Со слов Асановича, он этого мужчину никогда ранее не встречал, но готов опознать при очной ставке.
При изучении списков л/с Заславльского УНКВД установлено, что там имелся только один офицер, имевший аналогичное звание, – ст. лейтенант госбезопасности Веретенников А. В., который был убит в стычке с нашими передовыми частями более двух недель назад. Его документы находятся в архиве Заславльского отделения гехаймстаатсполицай.
Словесный портрет неизвестного „старшего лейтенанта госбезопасности“ прилагается.
Начальник Заславльского отдела вспомогательной полиции лейтенант Райнес.
14 июля 1941 г.»
ГЛАВА 43
После того как лед недоверия был растоплен, мы чудно провели время в гостях у старосты. «Чудно» в данном случае не значит «весело и беззаботно», педант скорее сказал бы «плодотворно». Быстренько перекусив вареной картошкой с салом, мы отправили Зельца разбираться с товаром, а сами с хозяином расположились за столом и продолжили общение.
Филипп оказался мужиком хватким и рассудительным, а юмор его был изящен и своеобразен:
– А скажитека мне, товарищи командиры, не вы ли на Старом шоссе мостик случайно поломали?
Изобразив на лице оскорбленную невинность, Бродяга ответил:
– Да как вы могли такое только подумать, Филипп Христофорыч? Мы же приличные люди!
– Ну не вы так не вы… А то вчера поутру гонец из комендатуры приехал, взмыленный – что твой цыган после кражи… И строгонастрого наказал, что, буде я замечу колонну из двух грузовиков и мотоциклета, так сразу гонца засылал в Рогово, в комендатуру ихнюю.
– И что же, видели вы такую колонну?
– Не, не видел… – И он подмигнул мне.
«Ага, – подумал я, – похоже, что „Опель“ он тоже срисовал».
А вслух я поддержал эту «игру в поддавки»:
– Да, кстати, Филипп Христофорыч, похоже, я нашел то, что вы обронили…
– И что же это я такое обронил? – несколько удивленно спросил Неущенко.
– А вот это! – сказал я и протянул ему магазин от ДТ, который достал из «транспортного» подсумка на спине.
Глаза Христофорыча лукаво сверкнули, как будто он хотел сказать: «Я непрост, но и вы, видать, не лыком шиты».
– Ой, спасибо вам, товарищ Таривердиев, – («Надо же, влет фамилию запомнил», – удивился я про себя), – а то с возрастом память меня подводит все чаще и чаще…
– Филипп Христофорыч, – посерьезнев, прервал нашу беседу Бродяга, – а у нас к вам еще одно дело есть. На настоящий момент, пожалуй, самое важное.
– Это какое же? – также став серьезным, спросил староста.
– Связь.
– От чего няма, того няма.
– Да мы и не просим. Только есть коекакая информация, которую нужно срочно переправить туда. – Саша голосом выделил последнее слово.
– А вы мне передайте, а я в лесу сороке какой расскажу…
– А вдруг сороке ворона дорогу перебежит? – поинтересовался Бродяга.
– Ну, сорокто в наших краях много. Не одна, так другая…
– Товарищ майор, расскажите новости для сорок, – обратился ко мне Бродяга.
«Черт, а почему я? – спохватился я. – Хотя, да, я же экспертом по обстановке числюсь. Вот Шура и переводит стрелки на меня, как на самого знающего».
И я попытался в темпе вспомнить самые важные моменты. Неущенко же, истолковав мое молчание посвоему, сказал:
– Да вы, товарищ Таривердиев, не сомневайтесь, сороки у нас быстрые.
Глубоко вздохнув, я начал излагать:
– Самое срочное – это прорыв Второй танковой группы под командованием Гудериана на юг через Могилев на Смоленск. Пусть… сороки учтут, что многие болота и ручьи изза жары пересохли. А с какой скоростью немецкие мотомехчасти двигаются, там уже должны бы понять. Третья танковая группа Гота будет охватывать Смоленск с севера, через Витебск… – Я принялся вспоминать книгу, написанную самим генералом Готом, которую читал лет пять назад.
Пока я задумчиво молчал, Неущенко спросил:
– А это данные надежные? – И посмотрел на Бродягу.
– Надежные, надежнее не бывает! Давай, Антон, продолжай…
– Танковые корпуса группы Гота будут действовать раздельно: тридцать девятый – в направлении Витебска и после – Ярцево, а пятьдесят седьмой – в направлении Полоцк – Невель.