– Пожалуй, ты прав, – поддержал меня Люк и, посмотрев на карту, добавил: – Вот если через Шепели поедем, дорогу километров на пять сократим, так что к вечеру можем и обернуться.
– На том и порешим, – сказал командир, – а связь через Бродягу держать будем, «семерка» туда не добьет.
На сборы мы потратили минут пятнадцать, не больше. Люк взял с собой снайперку, я – верный «ППД», а Зельцу пришлось вооружиться маузеровским карабином. Вполне естественно, что у каждого был и пистолет, и нож. У нас с Люком – «тэтэшники», а Дымов щеголял «наганом» с приделанным к нему ПБСом. Правда, щеголял он недолго – по вежливой, хотя и слегка матерной просьбе Люка глушитель Зельцу пришлось снять и спрятать в карман.
После напутствия командира мы оседлали «биммер» и покинули нашу «смолобазу». «Похоже, это начинает входить в привычку…» – думал я, любуясь окрестными пейзажами. Любоваться, правда, было особо нечем: мы ехали по разбитой лесной дороге по обычному сосновому лесу, мало чем отличавшемуся от подмосковного. Зельц попробовал было завязать разговор, но Люк вел мотоцикл, а я, попробовав отвечать, чуть не прикусил язык на очередной рытвине. Так, в молчании, мы проехали около километра и выехали из леса. Впереди лежала какаято деревенька. Я, держась одной рукой за ручку и стараясь не вылететь из седла (всетаки Люк ехал слишком резво для этой дороги, а может, я отвык от езды на мотоцикле без задней подвески), достал изза пазухи карту и попробовал прочитать название. Безуспешно. Тогда я хлопнул Люка по плечу, прося остановиться.
– Что случилось? – затормозив, спросил Саня.
– К местности привязаться надо.
– Давай.
«Так, какаято паутина из дорог, дорожек и тропинок..» – думал я, водя пальцем по карте и пытаясь соотнести ориентиры на местности со значками на карте.
– Ну как, определился? – поторопил меня Люк.
– Ага. Вон, впереди изза рощи домики виднеются, это – Заречье. Значит, нам туда, в сторону Жуковки, а там уже шоссейка в нужную нам сторону.
– А может, направо свернем, вот, видишь, здесь проселок обозначен от Вязовщины на Шепели. Поспокойней будет… – предложил Люк.
– Согласен. Давай направо, я проселок не заметил.
Четыре километра прыжков по буеракам, и впереди показалось крупное село.
– Это и есть Шепели! – повернувшись, сказал мне Люк.
– Тормози.
На шоссе, проходящем через село и находившемся от нас метрах в шестистах, я заметил несколько машин и подвод.
– А оживленненько тут. Будем на шоссе вылезать? – спросил я у Люка.
– Давайтека изобразите какуюнибудь пантомиму, а я пока понаблюдаю, – попросил он нас с Зельцем, доставая бинокль.
– Ну что, сержант, помаленькому не хочешь? – спросил я Дымова, слезая с мотоцикла.
– Что вы спросили, товарищ старший лейтенант? – не понял тот.
– Я говорю, с мотоцикла слезай и писай на обочину!
– А я не хочу.
– Ну что ты за человек такой, Дымов? Стране и партии от тебя такая малость нужна, а ты уперся… – продолжал я подтрунивать над несчастным, ничего не понимающим Зельцем.
– Тох, отстань от человека! Не видишь, он смущается? – спас бывшего милиционера от растерзания сердобольный Люк.
«А сам, вон, смех еле сдерживает!» – подумал я, но от Зельца отстал.
Присев на корточки, я тоже достал бинокль и стал изучать окрестности.
– Сань, третий дом справа в ближней линии – во дворе грузовик.
– Ага. А во втором, в этой же линии, белья многовато на заборе сохнет. Надо полагать, большая постирушка у солдат рейха.
– Посты на въездах есть?
– Неа. По крайней мере, на ближнем я ничего не вижу, – откликнулся Люк И спросил меня: – Рискнем?
Я бросил взгляд на карту:
– Не будем, Шепели объехать можно. И вообще – по шоссе стремновато ехать.
– Согласен.
Проскакав с километр по полю, мы подъехали к деревне, обозначенной на карте как «Лысовичи». На первый взгляд немцев в деревне не было. Надо сказать, что я был в немецком мотоплаще, надетом прямо поверх камуфляжа и разгрузки, а вот мои спутники щеголяли в немецких мундирах. И у всех троих на шеях висели нагрудные знаки фельджандармерии.
Пока мотоцикл медленно катил по главной и, честно говоря, единственной улице деревни, я с интересом посматривал вокруг. Мы уже почти проехали всю деревню, когда нас окликнули.
– Пан официр! Пан официр! – крикнул нам немолодой мужчина, выглянувший изза забора.
Я снова похлопал Саню по плечу, давая команду остановиться. Видя, что мы услышали его, мужик вышел из калитки, неся в руках крынку.
– Дзякую, пан официр, за вызваленне ад камунистав! – улыбаясь, крикнул он нам, протягивая крынку. – Молочком не хочаце?
Краем глаза я заметил, как перекосилось лицо Дымова, и успел успокаивающе положить правую руку на его плечо.
А Люк слез с мотоцикла и, улыбаясь так искренне, что хоть сейчас во МХАТ на сцену, поздоровался:
– What a fu***ing bastard! I want to kill you! [45]
Пейзанин повторил свое предложение:
– Молочком не хочаце?
– О, млеко? Йа, йа. Зер гут! – ответил Люк, забирая из рук у крестьянина крынку и отпивая. – О, дас ист фантастиш! Try it Tony! [46]
Пришлось мне тоже пригубить. Молоко было восхитительно на вкус, но, передавая крынку Дымову, я ощущал во рту непонятную горечь.
А еще я очень боялся, что у Дымова не выдержат нервы и он учудит чтонибудь этакое. И чтото смущало меня в окружающей обстановке. Но вот что именно, я понять не мог.
Тут на противоположном конце деревни показалась телега, на которой восседало четверо вооруженных мужчин, одетых, что называется, с бору по сосенке.
– Luke, we've got a problem! [47]– привлек я внимание Саши, стоявшего к новым действующим лицам спиной и потому не видевшего их.
Отойдя чуть в сторону, я скинул с плеча и взял на изготовку автомат. Винтовка Люка стремительно перекочевала изза спины в его руки. Зельц, правда, слегка замешкался, не зная, то ли доставать «наган», то ли вытягивать из коляски мотоцикла винтовку.
– Holen Sie sich das Pistole! [48]– пришел я на помощь «молодому». Всю фразу он, конечно, не понял, но слово «пистоле» стало подсказкой.
Люк же, покосившись на меня и убедившись, что я его страхую, сделал шаг навстречу подъезжавшим и повелительно вскинул руку:
– Halt! Zeigen Sie mir Ihre Papiere! [49]
«Хм, похоже, он взял у Тотена пару уроков!» – подумал я, не отрывая взгляда от приближающейся подводы. У мужчины, правившего лошадью, изза плеча торчали стволы охотничьего ружья, а сидевший рядом с ним держал в руках обрез «мосинки». Остальные были вооружены охотничьими двустволками.
После команды Люка возница натянул вожжи, подвода остановилась, и мужик с обрезом спрыгнул. Сделав несколько шагов нам навстречу, он крикнул: «Хутен таг, пан официр!» и, повернувшись к нам боком, показал рукой на белую повязку на своей левой руке.
«Polizei» и «БНС» было написано на ней в две строки.
«А вот и пресловутые полицаи! Быстренько мужички подсуетились – и трех недель, как наших отсюда выбили, не прошло…» – подивился я.
– Zeigen Sie mir Ihre Papiere! – Люк повторил свое требование.
– Конечно, конечно! Минуточку, пан официр! – заторопился «обрезоносец» и полез за пазуху.
Я вскинул автомат к плечу.
– Нихт непакоицца, пан официр! – видно было, что полицай не очень уверен, что я не выстрелю.
Кончиками пальцев он вытащил из кармана какуюто бумажку и с опаской протянул ее Люку. Тот развернул ее, и мельком просмотрев, одобрительно сказал: «Gut!». [50]
Полицаи сразу повеселели. «Ну да, у нас же горжетки фельджандармов, а от этих парней и природные немцы, бывалочи, страдали, не то что какието полицаи из унтерменшей», – подумал я и вернул автомат на плечо. Правда, повесил я его так, чтобы при нужде, не напрягаясь, полоснуть очередью по сидящим в телеге.