– Слушай внимательно! Эту неделю будешь жить – тише воды, ниже травы! Потом аккуратно. Еще раз повторяю – аккуратно, запоминай, какие немецкие части в округе стоят или по шоссе проходят. Раз в неделю записывай свои наблюдения на бумаге. Карандашом, да не химическим, а простым. Затем сделай из этой бумаги кораблик и отправь его вниз по этой вот речке. – Я показал рукой в сторону речкипереплюйки. – Донесения отправляй обязательно в разные дни недели, но ровно в пять часов вечера. Запомнила?
– Да! Могу повторить слово в слово!
– Повтори!
Выслушав ответ девушки, я добавил:
– И очень прошу, не лезь, куда не надо. Про части узнавай своими глазами и ушами, но с расспросами никуда не лезь. Увидела – хорошо. Не увидела – и не надо. Побереги себя.
– Хорошо, товарищ лейтенант. А может, вы всетаки меня с собой возьмете?
– Никаких «может», – я заглянул в записку. – Боец Лидия Рогозина, вы приказ командования поняли?
– Да.
– Ну, так выполняйте.
И, сунув в руки девушке мешочек с советскими купюрами, найденный у полицаев, я ударил по кикстартеру.
* * *
«Командиру в/ч ****** п/полковнику тов. Рюмину Д. Б.
Докладываю Вам, что при повторном выходе на связь группы „Странники“ у тайника произошло боестолкновение означенной группы и подразделения противника. Согласно докладу агента, осуществлявшего наблюдение за тайником, „Странники“ прибыли в район тайника на автомобиле „ГАЗМ“, вследствие чего установить точное количество прибывших не представлялось возможным, но, как показали дальнейшие события, можно предположить, что их было не меньше четырех.
Прибыв на место, члены группы замаскировали автотранспорт в лесном массиве и организовали прикрытие района расположения тайника, наш агент зафиксировал как минимум 2 поста.
Выемка была произведена одним из приехавших, одетым в форму вооруженных сил противника. При отходе от тайника неизвестный был перехвачен подразделением вспомогательной полиции под руководством офицера вермахта. Численность подразделения противника наш агент оценивает в 10–15 человек. При попытке задержания связного между двумя группами произошел огневой контакт. В группе прикрытия было, по показаниям агента, как минимум три единицы автоматического оружия. По оценке агента, подразделение немецкой вспомогательной полиции потеряло до 80 % личного состава и оба транспортных средства. Потерь у группы „Странники“ отмечено не было.
Заместитель начальника отдела капитан Климов В. А.»
ГЛАВА 50
Резво пролетев мост и деревню, стоявшую на противоположном берегу реки, мы поехали по проселочной дороге в сторону видневшегося в паре километров «нашего» леса. Вот и знакомая дорога, по которой мы вчера добирались до нашей новой базы. Я посигналил Люку и махнул рукой, предлагая ему остановиться. Достал из кармана рацию:
– Арт в канале. Вызываю Фермера.
Секунд через тридцать мне ответили:
– Арт, Казачина в канале. Фермер по делам отъехал. Что хотел?
– Казачина, мы минутах в десяти ходу от вас, едем с гостями.
– Понял тебя. Пятнадцать.
– Спасибо. Отбой.
– Отбой.
Так что, когда примерно через километр грозный голос из кустов рявкнул:
«Стой, стреляю! Семь!» – я спокойно ответил «восемь», помахал секрету рукой, и мы покатили дальше.
На базе мы узнали, что вся «начальственная гопкомпания» укатила на встречу к тайнику, да еще и Дока с собой прихватили, так что в лагере из «наших» оставались лишь Ваня и Алик.
Получив в руки по миске с ужином, мы вчетвером расположились под тентом. Первые минут пять все сосредоточенно шевелили челюстями, но когда мы перешли к чаю, танкист виноватым голосом спросил, нет ли у нас табачку.
– Конечно, есть, – откликнулся Люк, протянув ему «беломорину».
Федор понюхал папиросу, подобно тому, как тонкий ценитель проверяет аромат сигары, затем попытался разобрать, что написано на мундштуке. Но уже вечерело, и прочитать мелкую надпись в сумраке, царившем под тентом, он не сумел.
– Фабрика «Ява», Москва, – подсказал ему Люк, – извини, фабрики Урицкого не было… – добавил он таким тоном, будто отбегал к ларьку за папиросами.
Танкист оценил и тон ответа, и качество папиросы, улыбнувшись в ответ.
– А чай у вас небось индийский? Уж больно вкусен…
– Нет, цейлонский… – ответил я, вспомнив, что сегодня с утра Тотен отдал на общие нужды свою пачку цейлонского «Ахмада».
– Хорошо живут партизаны… – с непонятной интонацией протянул лейтенант.
– А что тебе не по нраву, лейтенант? – с некоторой опасной ленцой в голосе спросил Саня.
– Снабжение у вас хорошее, форма немецкая…
– …а не шпионы или предатели ли мы? – закончил за него Люк.
«Чтото не нравятся мне такие заходы», – подумал я, а вслух спросил:
– А ты обрез, пока мы ехали, проверил?
– Да, – с некоторым вызовом, но явно не понимая, к чему я клоню, ответил танкист.
– Ну и как, все работает… патроны настоящие? – продолжал я гнуть свою линию.
– Да…
– Вот и ответь мне, лейтенант, на два вопроса… Стали бы мы давать тебе ствол с патронами, если бы были немцами? И второе – зачем нам было убивать тех полицаев, если они тебя уже заловили и к нам везти собирались? Ты пока подумай, а я схожу пройдусь.
Стоило мне только вылезти изпод тента, как ко мне подошел Тотен, ждавший, когда мы закончим ужинать:
– Тош, пойдем, совет твой нужен.
– Ну, пойдем…
По дороге, заметив, что я хромаю, Алик поинтересовался, что у меня с ногой.
– Не переживай, это я для симметрии с тобой пару картечин в левую ногу словил… Если в обнимку будем гулять, очень удобно из стороны в сторону качаться будет…
Однако Алик юмора не оценил и сказал, что немедленно нужно связаться по рации с Доком, для консультации.
– Тотен, окстись! Какие консультации? Они куда уехали?
– К той деревне, где мы продукты меняли. А что?
– Дотуда – километров семь, если мне память не изменяет, и они на боевом задании. И потом, я все уже давно перевязал и рану нормально обработал, так что не нервничай… Лады?
– Ну, хорошо… Не буду… Но пулюто достать надо!
– Не пулю, а картечь… И достал я ее уже…
– Как достал?
– Ножом выковырял… Ладно, хватит о моих ляжках! О чем посоветоваться хотел?
– Да мы с Казачиной сегодня полдня здесь за старших были, ну, я и хотел, чтоб ты мне про несение службы рассказал, на будущее.
– А то ты сам не знаешь… Уставные обороты пока не в ходу, слово «офицер» забудь как страшный сон, а что до уставов здешних, так я и сам в них ни в зуб ногой. Главное – поувереннее! Не мямли. Тебя командир назначил – ты и командуй в меру своего разумения.
– Ну, я ведь и не знаю ничего особо…
– Вот видишь, интеллигентские рефлексии из тебя поперли… Ты в команде сколько, семь лет или восемь?
– Семь с половиной…
– И все время – вместе с Фермером, так? Вот и копируй его уверенность. Даже если каждый твой год приравнять к трем месяцам армейской службы, уже огого сколько набегает. Вон, на шпиона того как ты бросился… Ни на секунду не замешкался! Спасибо, кстати!
– Да ладно, я в тот момент только и думал, как бы успеть его вырубить раньше, чем он тебя убьет.
– Вот видишь, а ты «рефлексия, рефлексия»… А уж в лагере все проще простого – найди каждому занятие и почивай на лаврах!
Мы поговорили в таком духе еще минут десять, и в конце концов Алик, умиротворенный и простимулированный, отправился проверять посты.
«Ничего, перемелется – мука будет!» – отметил я про себя и пошел к тенту, под которым обретался Казачина. Была у меня, знаете ли, одна задумка.