— Мне следовало проследить за этим.
— Это я виноват. — Браун говорил спокойно. — Обойдусь тем, что есть.
— Я оставлю вас, — быстро произнес Стрикланд. — Присмотрите за моей аппаратурой.
На площадке он увидел человека с полицейским пропуском для прессы и обратился к нему:
— К… когда они отправляются?
Он не справился с речью, и мужчина посмотрел на него со снисхождением.
— С приливом. — Полицейский взглянул на часы. — Меньше чем через два часа.
Стрикланд пробрался к фургону и разбудил Херси.
— Они прощаются. Пойдем.
Собираясь уже закрывать машину, Стрикланд вдруг остановился.
— Нам надо подарить ему что-нибудь.
— Что, например?
— Купи бутылку шампанского, — неожиданно решил Стрикланд. — Чтобы он мог выпить на Рождество. Поезжай на Чамберс-стрит или куда-нибудь еще и купи бутылку.
Херси знал свои права.
— Какая к черту бутылка! Мы лишимся нашего места на стоянке. К тому же сегодня воскресенье.
— Я должен подарить ему что-то.
— Да с какой стати?
Не обращая внимания на Херси, он принялся шуровать в багажнике машины. Там было полно старья, оставшегося от его прошлых съемок и мест пребывания: испорченные снимки, кассеты для пленки, упаковки от продуктов, пластиковые пакеты из-под марихуаны, куски заляпанного краской брезента. Откуда-то снизу он вытянул огромный альбом с вьетнамскими фотографиями, выпущенный в качестве приложения к "LZ Браво". На альбоме отпечатались разводы от кофейных чашек, фотография на обложке совершенно выцвела, но Стрикланд тем не менее решил взять его для Брауна.
— Позвольте заметить вам, — участливо проговорил Херси, — что вы выглядите несколько вздрюченным.
Стрикланд игнорировал его замечание.
Вернувшись на «Нону», Стрикланд увидел там Даффи и Гарри Торна. Все стояли на пароме и восторгались биноклем, присланным Брауну отцом Энн к предстоящему путешествию.
— Очень жаль, что он не смог приехать сам, — сказал Гарри.
— Все равно это очень великодушно с его стороны, — заметил Браун.
У Энн был все такой же напряженный и чуть ли не потерянный вид.
Даффи объявил, что у него есть план.
— Ты будешь от него в восторге, Рон, — обратился он к Стрикланду.
План Даффи сводился к тому, что Браун должен был провести последние минуты на берегу в молитвенной медитации в церкви благотворительной ассоциации моряков, расположенной неподалеку на Саут-стрит.
— Всего в пяти минутах отсюда. А интерьер там сногсшибательный — сплошное дерево и стекло. У них там есть огромный колокол, штурвал и прочая дребедень. Снимки будут потрясающие, даже на мой непросвещенный взгляд.
— Но это же чепуха, — дружелюбно отозвался Браун, — потому что я не из тех, кто посещает церковь.
— Все верно, Оуэн, — быстро проговорил Даффи. — Конечно, чепуха, но что тебе от этого? — Он повернулся к Стрикланду за поддержкой. — Он склонит голову в почтительном молчании. Они поместят это на календарях. Что вы скажете?
— А почему бы не отнестись с уважением к его убеждениям? — спросил Торн.
— Да будет тебе, Гарри, — не унимался Даффи. — Нельзя же быть евреем до такой степени.
— Давайте сходим, — согласился с Даффи Стрикланд.
— Да, — согласилась и Энн. Все присутствовавшие на пароме мужчины посмотрели на нее.
— Нет, — твердо ответил Браун. — Забудем об этом.
На борту «Ноны» Стрикланд дал Брауну еще несколько чистых видеокассет и сделал последние указания, а после наблюдал, как мореплаватель в одиночестве роется в своем снаряжении, выискивая свободное место для видеокамеры и кассет. В конце концов он втиснул их между двумя баллонами для подводного плавания.
— Собираетесь нырять? — спросил Стрикланд.
— Они могут понадобиться для какого-нибудь ремонта под водой. Я подумал и решил, что они стоят того, чтобы отвести им место.
— Правильно, — одобрил Стрикланд.
— Ну, я, кажется, уложился. — Браун с улыбкой взглянул на Стрикланда. — Пришлось повозиться, чтобы доставить все это сюда.
Стрикланд не мог произнести ни слова, что само по себе было неудивительно. Он вдруг ощутил в себе отчаянное нежелание отпускать Брауна в море. Возможно, по совсем простой, технической причине: как делать документальный фильм, главное действующее лицо которого находится в семи тысячах миль от тебя? Но его одолевало и какое-то другое чувство, острое, как лезвие, и неподдающееся осознанию. "Может быть, это гордость, — думал Стрикланд, — оттого, что именно Браун сделался объектом моих наблюдений".
— Как ваша нога? — удалось наконец произнести ему. Браун лишь пожал плечами.
— Очень жаль, что так получилось с солнечными батареями.
— Это мои заботы, — ответил Браун.
Стрикланд почувствовал, что его начинает бить дрожь. Он попытался заговорить, но поначалу его опять заело.
— Не ходите, — обратился он к Брауну. — Не надо.
— Как это?
— Да нет, это всего лишь шутка, — улыбнулся Стрикланд.
— Может быть, мне и не следовало идти, — не принял шутки Браун, — но я согласился.
Стрикланд нацарапал автограф на титульном листе альбома с вьетнамскими фотографиями, который он притащил из фургона, и бросил его на штурманский столик.
— Желаю удачи.
Когда он встал и повернулся, чтобы идти, Браун все еще смотрел на него и улыбался.
На причале Стрикланд присоединился к Даффи и Торну.
— Ну что ж, — сказал Торн, — наступает новая фаза.
— Этот парень еще покажет, на что он способен, — объявил Даффи. — Запомните мои слова.
— Брауны — достойные люди. — Торн плавно развернулся в сторону Стрикланда. — Они из той категории, которую это общество не пропускает вперед. Но оно должно узнать о них, вам не кажется? Оно может поучиться у них кое-чему.
— Всегда есть чему поучиться, — равнодушно ответил Стрикланд, — у людей.
Торн окинул его долгим взглядом, в котором не было уважения. Стрикланд отошел в сторону и остался стоять в одиночестве. Через двадцать минут баркасы, зафрахтованные Саутчестерским клубом, начали выводить участников на Ист-Ривер и оттуда — в Верхнюю бухту. Стрикланд арендовал лихтер, с которого намеревался снимать выход до самого форта Гамильтон, где находилась линия старта. Но в последнюю минуту он решил перепоручить это Херси.
— Смотри, чтобы на заднем плане был город, когда станешь снимать их, — наказывал он ему.
Торн, Херси и Энн сели в буксировочный баркас. Даффи отправился на лихтере. Стрикланд стоял на причале и смотрел, как «Нона» идет на буксире с голыми мачтами по волнам прибоя. Оркестр играл "Прощание с Ливерпулем". Вдали на фарватере загудели два парома департамента морских и воздушных перевозок. Портовое пожарное судно вздернуло в знак приветствия свой шланг. Высоко в небе появилась огромная серая туча и закрыла яркое солнце. Ветер заметно крепчал.
Пока Стрикланд наблюдал за отчаливающей «Ноной», подошла Памела и стала рядом с ним.
— Где ты была? — спросил он. — Я думал, ты отправилась вокруг света с этим красномордым.
Памела тряхнула головой и плотнее запахнула свою кожаную куртку.
— Он не понравился мне. Он говорил отвратительные вещи про Оуэна.
— Какие, например?
— Обычные для таких, как он, гадости.
— Ясно, — бросил Стрикланд.
Поеживаясь, Памела мрачно глядела на бухту. Глаза у нее покраснели, она выглядела усталой и простуженной.
— Господи, хоть бы он победил, — проговорила она.
— Тебе этого так хочется?
— Да. А тебе разве нет?
— Я не пытался формулировать это так четко. — Стрикланд пожал плечами.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она. — Это же гонка, разве не так?
Стрикланд подумал, что в конце концов ему придется ввести ее и в этот фильм, вопреки всему тому замешательству, которое испытывает публика при встрече с подобным персонажем.
— Конечно, конечно же, это гонка! — Он засмеялся и положил руку ей на плечи.
29
Когда Энн была маленькой, офис ее отца располагался в старинном здании на углу Бродвея и Ректор-стрит. Приходила она туда как на праздник, может быть, потому, что чаще всего это случалось как раз на Рождество. Потому и в воспоминаниях ее этот дом остался как сияющий дворец на фоне мрачных декабрьских вечеров. Помнились и праздничные толпы на улицах, посещение церкви Тринити и прогулка до «Шрафта» через парк городской ратуши под кружившимися над головой первыми снежинками.