— Да. — Мэгги улыбнулась. — Я весело провела время.
— Хорошо. Ты заслуживаешь этого.
Вспыхнув, Мэгги взглянула на мать, а затем опять перевела взгляд на киношника.
— Правда? А почему?
— Потому что ты знаешь, как надо веселиться.
— Но почему вы так уверены?
— Я разбираюсь в этом, — ответил Стрикланд. Мэгги сдвинула брови и задумалась над его словами.
— О Боже, — проговорила Памела, — как я любила бегать на коньках. — Тарелка перед ней стояла нетронутой. Она щурилась на Мэгги сквозь сигаретный дым. — Это так возбуждало меня.
— И правда, — согласилась Мэгги.
— Я ходила на каток в центр Рокфеллера. Там стояла елка. И было так здорово.
— Памела очень сентиментальна в это время года, — заметил Стрикланд. — Вот почему она пришла со мной.
— Я не заставляла его брать меня с собой, — заявила Памела. — Он сам так захотел.
— Расслабься, Памела, — сказал Стрикланд.
— Я балдела от безделья, а это Рождество все-таки.
— Мы всегда рады вам, Памела, — улыбнулась ей Энн. — Правда, Мэгги?
— Вчера в жутко элегантном французском ресторане этот джентльмен обделал меня с головы до ног. Ему захотелось, чтобы парень, с которым я была, подрался с ним.
— О Боже! — вырвалось у Энн.
— И они подрались? — спросила Мэгги. Памела пожала плечами.
— Я ушла.
— Естественно, — ответил за нее Стрикланд.
— Все это время, — проговорила Памела, все больше возбуждаясь, — этот молодой врач-идеалист искал для меня систему. Чтобы помочь мне выкарабкаться. И он все еще надеется, как и все, что такая система существует. — Она вынула изо рта сигарету и принялась искать следующую. — Парень, который заботится обо мне…
— Ешь свою индейку, — прервал ее излияния Стрикланд.
Вскоре она встала из-за стола, так и не притронувшись к еде.
— Мне бы хотелось посмотреть телевизор. Можно?
— Конечно, — сказала Энн. — Он в дальней комнате.
— Я поела. — Мэгги встала вслед за Памелой. — Я покажу, где телевизор.
— Прошу извинить меня за Памелу. У нее кризис.
— Я рада, что вы привезли ее. Вы правильно сделали.
— Я счел, что так будет лучше. Как было в церкви?
— Как вам сказать? — Энн задумалась. — Мы всегда ходим туда на Рождество.
— Надо было снять вас там.
— Чем меньше вы нас снимаете, тем лучше, — заметила Энн. — Вам так не кажется?
— Нам надо, чтобы все выглядело так, как оно обстоит на самом деле.
— Все будет выглядеть именно тан, — заверил ее Стрикланд.
— А вы как? Ходили в церковь сегодня утром? — В ее голосе звучали игривые нотки.
— Нет, я предавался другим удовольствиям.
Энн встала, прошла к окну и стала смотреть поверх городских крыш в сторону железной дороги и берега.
— Теплая и тоскливая погода. Вы больше не собираетесь снимать?
Стрикланд пожал плечами.
— Буду, когда позвонит ваш благоверный.
Она повернулась к нему.
— Вы устали от нас. Наверняка устали. А ведь еще только Рождество.
Стрикланд засмеялся.
— Не смейтесь надо мной, пожалуйста. Договорились?
— Извините, — сказал он. — Я подскажу, как надо вести себя, когда вас снимают в кино. Никогда не беспокойтесь о том, что вы утомили кого-то, или надоели кому-то, или что-то в этом роде.
— Может быть, это я устала от камер.
— Ну вот, начинается, — протянул Стрикланд.
— Хотя не сказала бы, что у нас сейчас много других дел.
— Снимать фильм всегда скучновато, — признался Стрикланд. — Зато интересно смотреть. Особенно на людей. Я могу целыми днями вглядываться в людей на экране. На одного я смотрел восемь часов подряд. И мог бы еще.
Она бросила на него быстрый взгляд, пытаясь разобрать, шутит он или нет. Но он казался не менее серьезным чем обычно.
На улице пошел дождь. Тепловатый ветер с Зунда хлестал каплями по окнам гостиной.
Мэгги положила в камин дрова и разожгла огонь. Памела ходила за ней с пучком щепок в руках, стараясь быть полезной. В ожидании звонка им пришлось еще выпить. До звонка оставалось всего несколько минут.
— А как вы праздновали Рождество в детстве? — обратилась Энн к Стрикланду.
— Расскажи ей о своей матери, — посоветовала Памела.
— Очень скромно, — ответил Стрикланд. — Семья у нас была маленькая и не очень состоятельная.
— Она состояла из Рона и его мамочки, — усмехнулась Памела.
— Я жил с матерью в отелях, которые когда-то назывались театральными и где ты мог родиться в сундуке.
Памела устроилась возле огня, разведенного Мэгги, и потягивала виски.
— Детишки, которые появлялись на свет в сундуках в таких отелях, попадали вместе с грязным бельем в прачечные, там и оставались.
— Да нет, все было не так уж мерзко, — возразил Стрикланд.
— Карнавальные ночи! — провозгласила Памела. Мэгги и Энн обернулись к ней. Стрикланд смотрел на огонь.
— Что ты знаешь о карнавалах, Памела? Ты их видела только в кино.
Памела положила руки на плечи Мэгги.
— Мне действительно нужно было встретиться с ровесниками, — объяснила она. — Даже Рони считал так. Даже психотерапевты.
Подобные жесты не вызывали восторга у Мэгги, но она терпела объятия Памелы из сострадания и по долгу гостеприимства.
— Какое-то время, — продолжал Стрикланд, — мы путешествовали с "Великим северо-американским шоу" братьев Хилл. Вот это были карнавалы, хотя уже близился их закат.
— Красотища! — воскликнула Мэгги.
— Настоящая красотища, — подтвердил Стрикланд. — Я помню маленькие городки в прериях. Конферансье. Клоуны. Фокусники. Колоритные фигуры. И моя мать работала на сцене.
— В каком жанре? — спросила Энн.
— Она вела что-то вроде семинара по самосовершенствованию. — Он усмехнулся, видя ее озадаченное выражение.
— Вы участвовали в нем? — поинтересовалась Мэгги.
— Иногда.
— У него есть совершенно сногсшибательные записи, — сообщила Памела. — Попросите, чтобы он дал вам послушать.
— Когда-нибудь мы обязательно устроим вечер воспоминаний, — не возражал Стрикланд.
Наступила полночь по Гринвичу, но звонка от Оуэна Брауна все еще не было. Прошло еще сорок пять минут. Одна только Памела была в состоянии говорить, но ее уже никто не слушал. Мэгги ушла наверх, в свою комнату.
— Хотите позвонить ему? — спросил Стрикланд.
Энн не хотела нарушать их договоренность о радиотелефонной связи. Она извинилась и ушла в кабинет. Там был еще один телефон. В ожидании прошло еще какое-то время, и она решила позвонить Даффи.
— Он продиктовал текст, — сообщил ей Даффи. — Догадываюсь, что он не хочет раскрывать свое местонахождение.
— Что за текст?
— Ну, это серьезная проза.
— Оно странное?
— Нет, ничего подобного. Это рождественское послание. Но у него возникла проблема. Вы знаете, что такое перехлест фока?
— Да. Ответчик у него работает нормально?
— Его отслеживают круглые сутки.
— И где он сейчас находится?
— По состоянию на полдень, около сорок первого градуса южной широты и двадцать восьмого западной долготы.
Она держала трубку и кусала ноготь большого пальца.
— Вы знаете, мы договорились, что я не буду звонить ему.
— У меня с ним такая же договоренность, — сказал Даффи. — Он должен звонить мне сам.
— Черт возьми, — вырвалось у нее. — У меня здесь кинооператоры.
— Что бы такое могло случиться? — размышлял Даффи.
— Думаю, он занят перехлестом. Может быть, забыл заказать разговор. Может, заснул.
— Хотите послушать его сообщение?
— Нет, — быстро отказалась Энн, опасаясь, что оно может оказаться высокопарным и это заставит ее смутиться. — Не сейчас. Позвоните мне, перед тем как будете выпускать его в эфир.
— Надо, чтобы он сам зачитал его. Так оно будет лучше.
— Меня не волнует все это, — сказала Энн, — но я должна знать, что с ним все в порядке. Сделайте так, чтобы кто-нибудь связался с ним, и попробуйте узнать для меня, какая там погода. Звоните в любое время. И передайте ему, чтобы он достал свои рождественские подарки. Если сможет найти их.