Вернувшись с собрания, Бударин подсел к больному Демидову. Капитан был бледен. Приступ лихорадки прошел, но голова, видно, еще болела, глаза устало щурились.
— Александр Африканович, — тихо заговорил Бударин, — мы провели партийное собрание. Посоветовались и думаем, что надо бы теперь побеседовать со всеми людьми, подбодрить их… Хорошо бы провести собрание экипажа. Пусть каждый поделится своими мыслями. Давно мы не собирались. Пора и делом заняться. Надо начать чинить шлюпки. Мы смотрели — их можно поправить, Не все, правда. Работа поможет встряхнуть людей. Бездействие хуже болезни валит человека.
— Согласен с вами, Борис Александрович. Меня сегодня отпустила лихорадка; немного приду в себя, тоже поговорю с товарищами. И хорошо, что партийная организация зашевелилась. Проведем профсоюзное собрание экипажа, с комсомольцами посоветуемся, пусть люди почувствуют себя увереннее. Я и сам думал, что надо собраться. — И капитан улыбнулся доброй улыбкой.
Бударин поднялся и сказал:
— Вы уж отдохните до вечера, а я пойду потолкую с людьми.
Коллектив экипажа радостно встретил предложение партийной организации и капитана. Моряки оживились, каждый почувствовал себя значащей единицей коллектива. Видно было, что люди хотят послушать и подсказать, что им делать. Только двое сидели нахмурившись и молчали; казалось, они не верили больше ни во что. Это заметил Бударин.
Краснея и смущаясь, поднялся матрос Евгений Бердан и подошел к Бударину, что-то зашептал ему. Бударин улыбнулся и сказал:
— Женя, а ты не мне одному — всем скажи…
И уже спокойно, обращаясь к собранию, Бердан признался:
— Это я ночью с Бахиревым разговаривал. Говорю это к тому, чтобы на других не думали. Боязно мне как-то стало, ну и вот… так получилось… Теперь самому стыдно.
— И нам стыдно! — выкрикнул кто-то из моряков. — Оставить раненых…
— Стыдно, — ответил Бердан. — Я подал заявление в комсомол, теперь думаю, что мне еще рано быть в комсомоле.
— Ничего. Главное — ошибку понял. Теперь на деле, работой докажи, что ты не подумал, что болтал, — подбодрил его Бахирев.
— Ишь, защитник нашелся, а сам с Женей заодно. Себялюбцы какие нашлись! — бубнил все тот же голос.
— Неправда! Я отговаривал Бердана, — загорячился Бахирев.
— Это верно, — тихо сказал Бердан.
Собрание молчало.
Наконец слово взял капитан. Он говорил о том, что командный состав сделает все, чтобы выбраться с острова. Говорил спокойно, будто собрание проходило не в джунглях, а в привычной обстановке, на судне.
— Я уверен, — продолжал капитан, — что весь экипаж приложит к этому силы… Тут на Бердана нападали, а ведь если ошибка исправлена, и своевременно, то она уже и не ошибка.
И Александр Африканович вспомнил, как моряки выполняли задание на Балтике, участвовали в боевых операциях в войне с белофиннами, и правительство тогда многих моряков, в том числе и его, наградило орденами. Вспомнил он и о том, как во время сильного шторма в 1932 году удалось спасти судно благодаря прежде всего дружной работе и дисциплинированности команды.
— Надо, чтобы мы верили друг другу и коллективу. Это как раз то, что нам всегда и особенно сейчас необходимо, — закончил Демидов.
В этот день люди уснули поздно. Они почувствовали, что в коллективе экипажа произошло нечто новое и важное. Закравшиеся в душу тоска и уныние сменились теперь чувством уверенности в своих силах.
Сближение с малайцами
Бударин поднялся, пригладил руками свои непокорные космы, снял китель, прикрыв им дрожащего от озноба Усаченко, и направился к выходу. Все, кто был здоров в экипаже, отправились вслед за ним на берег. Усаченко проводил товарищей долгим грустным взглядом: как бы ему хотелось встать и быть вместе с ними!
Душно. Воздух горяч и влажен. В зарослях трещат лишь одни цикады, птицы и те умолкли. От накаленных солнцем листвы и плодов пахнет спелой дыней. Густая зелень плотно укутала остров. Лишь кое-где среди лохматых, словно обернутых в мочалу, стволов пальм блеснет кусок моря. Недвижно лежат короткие тени. Прохлады нет даже в самой гуще джунглей. А едва дохнет ветерок, как из мангровых зарослей густо потянет застоявшимися, гнилостными испарениями. Но люди бодры: они теперь знают, что надо делать.
На побережье, по мокрым после отступившей воды отмелям, разбрелись малайцы. Они собирают ракушки, мелкую рыбу, морскую капусту, водоросли, устриц и трепангов.