Человек подошел к группе и сказал по-русски;
— Здравствуйте! Вы моряки с «Перекопа»? Я — советский консул.
Вместо ответа раздались всхлипывания женщин. У мужчин спазмы перехватили горло…
— Теперь не надо, теперь уже скоро домой, на Родину, поедете, — успокаивал их консул. — Кто из вас, товарищи, капитан Демидов и первый помощник Бударин?
Демидов и Бударин подошли к консулу.
— Все тут? — спросил он.
— Восемь человек убиты во время гибели судна. Остальные, несмотря на ранения, ожоги, болезни, все здесь.
— Хорошо, что сохранили людей… Знаю, жили коллективом, слухи о вас дошли до Австралии и стали известны нам. По всему было ясно, что где-то на островах живут советские моряки. Вероятнее всего — команда «Перекопа». Так оно и вышло…
На Родину!
И вот порт уже остался позади. Осталась могучая китайская река Янцзы и ее приток Хуанпу с бесчисленными джонками, сампанами, с целыми плавучими городками, в которых веками жила придавленная голодом и нуждой беднота. На левом берегу высились заводы и огромные серебристые бензиновые резервуары, на которых виднелись надписи американских, английских, французских и многих других нефтяных компаний, только китайских почти не было видно.
По улицам, пестро освещенным покачивающимися разноцветными бумажными фонариками, которые бросали светлые блики на спешащую толпу, бежали рикши. В легких колясках высокомерно восседали иностранцы, китайские богачи в черных или белых шелковых халатах. И для этих богачей в магазинах со светящимися иероглифами на вывесках были и виноград, и яблоки, и бананы, и серебро, и золото, и ткани, и чудесно расписанный фарфор.
Проехали двухпролетный мост. Потянулась чуть изогнутая набережная реки Сучжоу, застроенная громоздкими домами с двадцатиэтажной гостиницей «Дэ-ся», потом показался тяжеловесный массивный почтамт. И вот машины остановились. Среди зелени виднелось строгое здание с балконом и алым флагом над высокой башенкой. Советское консульство!..
Несколько часов ушло на то, чтобы моряки смогли помыться, побриться. После почти двух лет жизни на острове Натуна, после скитаний по японским тюрьмам приятно было вновь надеть привычную, чистую одежду, хорошую, удобную обувь, почувствовать себя человеком в уюте консульского помещения.
— Расскажите нам, пожалуйста, как дела на фронте, мы ведь с восемнадцатого декабря сорок первого почти в полном неведении. А сегодня уже середина июля сорок третьего, — обратились моряки к консулу.
И консул порадовал их последними известиями с фронта. Моряки узнали подробности битвы на Волге, узнали о наступлении наших войск на Орловско-Курском и Белгородском направлениях, а также на Брянском и Харьковском. С жадностью набросились на газеты.
— Прошу к столу! — улыбнувшись, пригласил консул.
На столе лежал настоящий, хорошей выпечки и аппетитно пахнущий хлеб, которого моряки не видели со дня гибели судна!
Стоит ли передавать, с каким удовольствием уселись члены экипажа за стол, какое наслаждение доставил им вкусный, обильный обед!..
Но первая радость экипажа вскоре была омрачена: шел четвертый месяц, а японские власти всё не давали разрешения морякам на проезд через маньчжурскую территорию.
Наконец-то были получены визы, и 14 ноября моряки, тепло распрощавшись с гостеприимным домом советского консула, выехали на пароходе в Дальний, а из Дальнего поезд понес их на север. За окнами мелькали широкие степи. Трава уже порыжела. Вдали в синеве поднимались бархатные горы. Еще выше потянулись горы буровато-рыжие, а кое-где торчали гольцы. В низинах зеленели акации.
Вот и Мукден, весь в сине-черном дыме. Показались склады, многопролетные цехи арсенала — стены их поржавели, покрылись грязными пятнами…
Остался позади и Харбин. Опять замелькали деревни с глинобитными фанзами, крытыми рисовой соломой или серой, а иногда и красной черепицей.
Сунгари катила свои мутные воды среди низменных берегов. И всюду полоски, полоски мокрых от дождей полей. Стоящие и словно плачущие среди желтых пойм белые цапли.
— А где же Великая китайская стена? — полюбопытствовал Бердан.
— Мы ее не увидим, она осталась южнее, — ответил Погребной. — А жаль, что не увидим. Это величественное сооружение тянется по горам и степям на тысячи километров. На стене устроена широкая дорога, по которой свободно едут в два ряда китайские арбы на высоких деревянных колесах без спиц. Расположенные недалеко одна от другой, сторожевые башни делают стену еще более величественной, похожей на грандиозную каменную цепь, опоясавшую древнюю северную границу страны. Глядя на этот памятник старины, поражаешься, до чего талантлив, трудолюбив китайский народ.