3.Вадим.
Юрий ошибался. Был еще один человек, именно сейчас проснувшийся от последствий яркого эротического сна, в котором ему было так хорошо. Вадим распахнул глаза, когда по телу еще проходили отголоски только что полученной сексуальной разрядки, и чертыхнулся – не попросишь же Леона одолжить трусы – засмеет. Встав с куцего диванчика, где он незаметно для себя уснул, он тихонько прошел в ванную. А ведь не так давно, огорчившись, что его шебутная сестренка из-под носа увела у него парня, он ушел от компании, и улегся на узенький кухонный диванчик так, что от дверей его видно не было – большой обеденный стол закрывал, и предался своим переживаниям. Да к тому же сейчас еще и это неудобство испытывал – джинсы на голую задницу. Грязные трусы пришлось сунуть в карман куртки, висящей в прихожей – никакой сумки у него с собой, естественно, не было. Бесшумно пройдя по коридору до дверей гостиной, Вадим хотел уже войти, но тут ему в голову пришла мысль, что раз дверь закрыта, то там кто-то спит. «Не стоит беспокоить» – подумал он, направляясь назад на кухню.
Там, снова вытянувшись на маленьком диванчике, он в который уже раз задумался о том, от чего же так все в его жизни получается: парни, понравившиеся ему, в результате оказывались с кем-то другим. А теперь еще и собственная сестра оказалась между ним и этим новеньким – Русланом. Как она быстро: пока он танцевал с Алексом, раздумывая, что хорошо бы на месте этого нового знакомого сейчас был бы Руслан, которого он после танца увел бы в одну из пустых комнат, Стаська просто подошла к предмету его вожделения, что-то прошептала на ухо, и увела за собой из зала. Вадиму ничего не оставалось, как притвориться, что это его никоим образом не касается, и довести до конца спонтанное соревнование с парой девушек «Кто сексуальнее станцует». А как только музыка закончилась, к Алексу метнулась Светлана: «Ты неподражаем!», решительно оттеснив брата своей подружки. Непонятно, чего она ожидала: ведь знала, куда шла – Стася не могла не предупредить своих ближайших приятельниц. И Вадим, уже выходя из комнаты, с удовольствием увидел разочарование на лице девушки, когда Алекс, вежливо улыбаясь, что-то говорил ей в ответ. Мелькнула мысль – вернуться и позвать парня уединиться где-нибудь ненадолго – танец повлиял на обоих. Но все же вот так подойти и предложить малознакомому человеку заняться сексом, Вадим не смог. Вот если б к нему подошли, он бы согласился. Почему-то легко шутилось на интимные темы, а как доходило до дела, то… Потому и ушел один на кухню переживать свои упущенные возможности. А сейчас вот лежал и думал, с чего же в его жизни началась такая невезучая полоса, и возвращался мыслями в свое прошлое.
----------------------
С детства Вадик был озорным ребенком, любящим разные шуточки. Даже когда в старшей группе садика его пытались обзывать девчонкой – внешне он был похож – ему ни стоило труда своим дурачеством отбить желание так его называть. И в школе одноклассникам часто доставалось от его выдумок: то осторожно прикрепит заранее подготовленную, со скотчем, бумажку с надписью типа «Я дурак!» на спину сидящего впереди мальчишке, то свяжет шнурки на обуви в раздевалке. Не раз, зная, что дежурный сейчас будет вытирать доску перед уроком, так намочит водой из лейки для цветов мочалку, что тот, торопясь выполнить свои обязанности буквально перед приходом учителя, оказывается с лужицей на полу, мокрыми руками, и растерянной мордашкой перед входящим преподавателем. Хихикают все, кроме пострадавшего. Или по весне бросал в открытое окно бумажные бомбочки с водой перед проходящими под окнами учениками. Как все отпрыгивают от разлетавшихся брызг! И сколько ж розыгрышей было в школьные годы! Но вот никогда Вадим не задумывался о том, что доставалось всегда только мальчишкам – девчонки его совсем не интересовали.
Впервые он заметил, что с ним что-то не то, в седьмом классе. На очередной репетиции к школьному КВНу произошло следующее: одна девочка не пришла, и танцующему с ней признанному красавцу среди одноклассниц и не только, – Мишке Быстрову – не с кем было тренироваться. Вадим, не задействованный в этой сценке, стоял у окна класса, глядя в зимнюю темень за стеклом. Когда же он услышал, как музычка – их классная, учительница по музыке и эстетике Алла Александровна, – приказала: «Миша, на сегодня Ирину заменит Адашев – иди и пригласи его. А ты, Вадим, даже не смей отказать – я знаю, что вальс ты танцевать умеешь», то испугался. Не оборачиваясь, в отражении стекла он видел, как сзади к нему подошел одноклассник и позвал: «Пошли, что ли». Отчего-то сердце вдруг заколотилось как сумасшедшее и стало жарко. Всей спиной растерянный Вадим ощутил стоящего сзади любимца девчонок. Отражение парня в оконном стекле вдруг показалось прекрасным – пришло понимание, что Мишка действительно симпатичен, и почему раньше он этого не замечал? Как деревянный, он повернулся к совершенно спокойному школьному красавчику, не смея поднять на него глаза, и поплелся за ним, боясь, что это его состояние все видят, и ожидал услышать смех. Танец показался ему бесконечным, мышцы закаменели от напряжения, в животе как комок какой-то, а ладони вспотели. Вадим совершенно не понимал, что же с ним происходит. Ничего умнее «Наверно, я отравился чем-нибудь» в его голову не пришло. Все оставшееся время репетиции он провел на автомате: что-то делал и говорил, его училка ругала, а он даже не реагировал, пока наконец-то та не заметила необычное подавленное состояние ученика и не спросила, не заболел ли он. На что мог быть только один ответ: «Ага, кажется». Его тут же отпустили домой. Позже Вадим посчитал, что именно с этого злополучного вечера все и началось.
Теперь каждый день он непроизвольно следил за Быстровым – с кем говорит, что делает, как смеется, – все, что касалось этого одноклассника, было интересно. Даже когда после КВНа принесли распечатанные фотографии их выступления, Вадим прежде всего отобрал себе фотки, где был Мишка, благо, что никто не обратил внимания на такой странный выбор. И в его комнате на полочке, у книг, одна из этих фотографий – там были запечатлены они оба с Иркой посередине – заняла постоянное место, чтобы в любой момент можно было бросить взгляд, не привлекая внимания мамы. Или даже погладить изображение пальцами и прижать к груди. А если она ненароком заметила бы интерес сына к фотографии, он придумал отговорку – ему нравится эта девочка, что дружит с этим вот мальчиком. Тут бы мама не стала просить познакомить ее с Ириной.
В классе Вадим продолжал вести себя как обычно, старательно доставая всех, кроме одного, пока кто-то не заметил такой несправедливости: «Эй, Быстрик, а ты обделен вниманием нашего приколиста! Он тебя боится, наверно», на что Вадим возмущенно ответил, ощущая, как заколотилось сердце: «Ничего я не боюсь, а просто этот любимчик девчонок мне неинтересен – одноклассницы меня тогда со свету сживут». Все присутствующие посмеялись, а девочки с энтузиазмом подхватили эту идею: «Да-да, именно так и будет!». После этого случая, промучившись весь вечер над придумыванием, как бы пошутить над школьным красавчиком, и поняв, что он просто не сможет ничего сделать Мишке, Вадим решил перестать вообще кого-либо разыгрывать. Через какое-то время классная на уроке отметила: «Я смотрю, Адашев, ты повзрослел, – перестал свои дурацкие шуточки над всеми устраивать», на что тот от растерянности ляпнул: «Ну, когда-нибудь должно было такое случиться». Класс засмеялся, хотя чего тут смешного? Но вот что было делать со своим ненормальным интересом к Мишке, кроме как старательно прятать его за равнодушием, Вадим не знал. И когда однажды сосед по парте спросил его, за что тот так не любит Быстрика, то фраза «С чего ты взял, что не люблю?», вылетела машинально, испугав своим смыслом Вадика. «Ты его словно не замечаешь и даже не разговариваешь» – пояснил свой вывод одноклассник. «А о чем я с ним должен разговаривать, мне он неинтересен», – пожал плечами в ответ Вадим, внешне ничем не выдавая душевное смятение, и постарался перевести разговор на другое, спросив о домашнем задании.