Выбрать главу

Итак, приплыл на катере Окадзуми Рокабуро, и пару раз Эда видела его в городе с боевиком «Лагуны», Реви Двурукой. То есть, прочее население Роанапура тоже не родилось усеченным на конечность. Но стрелять с двух рук если кто и брался, то лучше, чем у Ребекки, у него все равно не получалось. Пара получилась та еще: девка стреляет как богиня; парень упорно не берет пистолета в руки. Поначалу Эда заключила несколько пари: продержится новичок до новолуния? Или его пришьют уже послезавтра?

Только услыхав, как технично и вежливо Окадзуми-сан договорился с аббатисой Иолантой — а построил беседу именно вот с качества чая! — Эда поняла, что лопухнулась. Новичок оказался более, чем непрост. И то, что Ребекка запала на тихого японца, монахиню совершенно не удивило.

Но Двурукая есть Двурукая, хрен бы она кому призналась в слабости. И уж тем более — что влюбилась. Настолько это выпадало из образа суперамазонки, что вот уже полгода Рок и Реви бегали друг вокруг друга. То синяки ставили, то одной сигаретой затягивались. Все полгода Эда напропалую флиртовала с Роком, вгоняя его в краску от смущения — а Реви в ярость. Хоть какое-то развлечение в проклятой парилке Роанапура.

Как это монашка и флиртует с кем попало?

Так это ж Роанапур. Тут и церковь не протестанская, не католическая, не православная. Мать Иоланта — аббатиса Церкви Насилия. И сейчас, за чинным разговором о достоинствах улуна с дарджилингом, Рок рисовал на салфетке цены — мать аббатиса рисовала свои, выбивая преимущество. Предмет покупки уже погрузили в пикапчик «Лагуны» и почти укутали брезентом. Но запасной ствол к тяжелому «Браунингу» пятидесятого калибра нахально торчал из-под борта, как ухарь посреди стола на деревенской свадьбе. Дескать, жрите, гости дорогие, не обляпайтесь. За вкус не ручаемся, а горячо будет.

Рок пил чай — потому Эда тоже пила чай. Ловила взгляд японца, подмигивала призывно. Скрещивала взгляды с Двурукой — та тоже маялась от скуки — подмигивала нахально. Рано или поздно Реви бы вскипела — скорее, рано, характер такой. Но тут в ворота Церкви тихо и быстро скользнул порученец главной русской мафиози. В левой руке Николай держал узкий бело-голубой конверт авиапочты, а правую заложил за борт серого с искрой пиджака. Пиджак — и весь костюм — сшит был отменно, но сидел на боевике немного мешковато, как будто собирался русский впопыхах. Непонятно, почему это насторожило всех присутствовавших. Посланец спокойно шел к алтарю и столику, где Рок беседовал с матушкой Иолантой, а Реви уже положила руки на свои легендарные пистолеты. Эда чуть повернулась, чтобы ствол в скрытой кобуре смотрел на вход. Рок плавно перевернул салфетку цифрами вниз. Матушка Иоланта без ложной скромности вытащила позолоченный слонобой сорок пятого калибра и помахала им перед гостем:

— С чем пожаловал, мальчик?

Николай попробовал улыбнуться:

— Реви, вам от капитана почта. Ей переслали из Токио, не знаю, от кого. Вот!

Русский положил конверт на стол между переговорщиками.

— На словах так. Будьте осторожны, там усиление охраны. Кого, куда, сколько — выясняем… И еще… — порученец вздохнул, — Говорить это мне не разрешали, но и запрета нет. Они… Ну эти… Они все чувствуют. Доктор смотрел, сказал: рефлексы в норме.

Реви длинно выругалась и едва не сплюнула на пол, да спохватилась, что посреди церкви. Хрен бы с распятым, он-то с креста не слезет, а вот мать Иоланта с Эдой за плевок точно не похвалят.

— А куда везли… Упаковку, что вы взяли?

— Не знаем. Догадки, предположения. Пустые слова.

— Так и получается, — Двурукая медленно поднялась, потянулась. Из одежды брюнетка признавала только топ и укороченные в никуда шорты, а вот обувь носила такую же, как и на русском посланце: мощные ботинки с толстой рубчатой подошвой. Форс форсом, а бегать и стрелять может приспичить в любой миг; если обувь надежная и крепкая, то плевать, что не в стиле костюма.