Я даже подпрыгнула от пришедшего озарения. Мне приходилось встречаться с этими бандитами – пусть всего пару раз, да в темной ночи. Но все же я прекрасно помню, что никаких тощих мальчишек среди них не было. Может, это новенький? Но зачем Грену немой подельник, да еще такой юный и хилый?
Вот, что меня сразу насторожило в пленнике, просто я сразу не поняла. Кого же поймал мой жених? Неужели просто ошибся. Или…
Да ну, не может быть! Какой смысл Кирку обманывать? «Чтобы выслужиться перед новым командиром!» – пронеслось у меня в голове. С радостью утверждала бы, что он на такое не способен, но… Кирк и вправду очень амбициозен. Вряд ли он метит на должность капитана, но быть в фаворе у руководства – это именно то, чего Кирку всегда хотелось. Что ж, пускай. Лишь бы меня не задирал своим успехом, а то ведь мой вспыльчивый характер помешает нашему будущему семейному счастью.
Я отхлебнула из бутылки и вдруг захохотала, давясь вишневым соком.
***
Благословляя ясную погоду и сухие дороги, я ехала через бесконечные поля в Прибрень – небольшую деревушку в пригороде Синефорта. Сегодня был свободный день, но вместо того, чтобы гулять по городу я решилась на небольшое дело, а точнее – поехала в гости к капитану Фараду.
Разузнать, где поселился наш отставной начальник было той еще задачей. Наконец, мне сказали, что Фарад приобрел небольшой домик в деревне и теперь занят выращиванием урожая на собственном огороде да разведением пчел.
Настроение у меня улучшалось с каждой минутой. Базилик весело мотал хвостом и косился на окружающую местность – не найдется ли свежей травки на завтрак? Осень в этом году пришла рано, и вокруг были лишь пустые поля да редкие деревца с облетевшей листвой.
Сама Прибрень была довольно уютной деревенькой. Всего три улицы, зато дома окружены плодовыми деревьями и небольшими огородами. В связи с хорошей погодой жители дружно высыпали на придомовые участки для сезонных работ – уборки мусора, ремонта заборов, сбора высохшей ботвы. То тут, то там раздавался звонкий детский смех, недовольные материнские окрики, лай собак. Я поняла, что немного завидую такой жизни – простой и непритязательной. Мимо пробежала стайка ребятни, преследующей толстого серого кота. Сухонькая маленькая старушка, видимо хозяйка животного, высунулась из калитки и погрозила сорванцам клюкой.
Я собралась было заехать в какой-нибудь из дворов, чтобы спросить, где найти Фарада, но тут же увидела его самого – бывший капитан сидел в плетеном кресле возле крыльца собственного дома и задумчиво крутил в руках большую керамическую кружку.
– Капитан Фарад! – я спешилась с коня и, не дожидаясь приглашения, распахнув низенькую калитку, вбежала во двор. Я даже не догадывалась, как сильно, оказывается, соскучилась по командиру.
– Неужели сержант Маерис собственной персоной? – лицо Фарада осветила улыбка, ясная, как сегодняшнее солнечное утро. Он встал с кресла мне навстречу, а потом, совершенно неожиданно, заключил в крепкие объятья. Стараясь не разреветься от избытка чувств, я на секунду прижалась щекой к плечу бывшего капитана, а потом отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза. Сначала мне показалось, что ничего не изменилось, но на самом деле это было не так. И дело не только в том, что вместо мундира на Фараде была теплая шерстяная кофта, а на его лице – добродушная улыбка. Командир осунулся и постарел, а во взгляде, казалось бы, веселом и жизнерадостном, явно читались грусть и смирение.
– Ну-ка, Маерис, садись, выпьешь со мной, – Фарад пододвинул мне свой плетеный стул. – Подожди минутку, вынесу себе еще один, и кружку для тебя. Нет-нет, чего удумала, сиди, сам справлюсь. Или ты считаешь, что раз я вышел в отставку, то сразу стал немощным стариком?
Он зашел в дом и вскоре вышел обратно, волоча одной рукой такой же плетеный стул, а второй умудрился удержать огромную кружку и тарелку с хлебом и сыром.
– Очень хорошо, что ты приехала, – Фарад налил мне янтарно-желтую жидкость и пододвинул блюдо с закусками. – Это медовая настойка, из урожая, что собрали здешние пчелы. Я и сам завел небольшую пасеку, знаешь ли.
Я отхлебнула ароматное питье. Сладкая, в меру пьянящая, настойка была словно специально создана для такого осеннего дня, когда память о лете еще не выветрилась холодными ветрами, но и о приближении зимы думалось все чаще и чаще.