Эххх…
Тут уж кому что дано! Вот в драке он первый, а в торговле Шерн и Марек его обставляют вчистую. Каждому свое.
Но какие у Алекс сказки!
И песни…
Он потом еще спросил – откуда, а она и ответила, что с родины. Вот как она родину продает. Память о доме, чему научилась… интересно, где такое рассказывают?
Узнает еще…
Завтра им в порт, будут корабль искать. Хотя их и на корабль теперь за полцены возьмут! С таким-то даром! Попросить Алекс научить его, что ли? За время плавания они многое могут успеть, если он лениться не станет! На этой мысли Далан и заснул.
Луна равнодушно смотрела на него в окошко золотистым змеиным глазом. Волны накатывали на берег и слышалось змеиное шипение в их равнодушном шорохе.
Смешшшшной мальчишшшка. Много васссс тут было.
Волны накатывали на берег одна за другой. И не было им дела ни до людских радостей, ни до их горестей. Люди исчезнут, а море останется.
Оно незыблемо, оно вечно, оно всеобъемлюще…
Море помнило Королей и видело их во сне. И такие же сны снились Алаис.
Людишшшшшки…
Алаис смотрела – и видела.
На этот раз герцога Карнавона. Того, старого. Не отца, но последнего вассала последнего Короля. Даже не видя касатку, вышитую на плече его камзола, она все равно знала – Карнавон. Он сидел в кресле с бокалом вина. Напротив стояли еще два кресла. И в них тоже сидели мужчины.
Один – седой, среднего роста, с удивительно темными, почти черными глазами. И на его плече был герб.
Акула. Род Лаис.
Второй – высокий, с открытым лицом и соломенными волосами, с удивительно добрым выражением, и на плече его камзола вышит дельфин, играющий в волне.
Атрей породнился с Дионом. Тимар видит себя на престоле. Остаются Лаис, Карст, Карнавон…
Алаис слышит это так четко, словно Король стоит за ее плечом. И понимает, что здесь и сейчас видит переговоры трех герцогов.
Лаис. Карст. Карнавон.
Первым нарушает молчание ее предок.
– Не будем таиться друг от друга, господа. Король говорил со мной перед смертью. Он завещал мне нечто… важное.
Карст реагирует первым. Ерошит волосы, удивленно смотрит…
– Вам тоже?
Лаис глубже уходит в кресло. Акулы – они вообще неразговорчивые. Карнавон медленно опускает голову.
– Да. Наша задача сохранить наследие до тех времен, когда его… призовут. Этого хочу я, этого хотите и вы. Я ошибаюсь?
Карст кивает, но Карнавон сейчас смотрит на герцога Лаис. Пристально, жутковато. И тот, подумав пару секунд, опускает голову.
– Да.
Карст пожимает плечами.
– К чему этот разговор? У нас нет иного выхода! Стоит нам нарушить клятву, и…
– Мы можем ее и не нарушать. Но за нами придут наши потомки. Вы воспитаете их в верности королям?
Лаис пожимает плечами.
– Поколение, два… память людей недолговечна, как следы от волн на песке. Тебе ли не знать?
– К тому же Атрей и Тимар сейчас не с нами. Они против нас, значит, нашли способ обойти клятву, – прищуривается Карст.
Карнавон кривится.
– Не обойти. Подправить. Дион королевской крови. Они служат бастарду, но кровь в нем – старая. Любые его приказы… даже подсказанные ими же. Нарушить нельзя, обойти – можно.
– Не люблю громких слов, Карнавон. Мы собрались здесь не ради твоих прекрасных глаз, – Лаис делает пару глотков из высокого бокала. – Давай к делу?
– Я хочу предложить сделать так, чтобы наследие было доступно каждому из наших потомков.
Карст качает головой.
– Невозможно. Эри все предусмотрел. Я хотел бы, но нужна чистая кровь. Королевская кровь…
– Мы займемся этим вопросом. Но я уже сказал – мы не нарушим. Мы аккуратно… обойдем.
– И как же?
– Наши наследники не должны вступать в браки, это верно. Но есть и второстепенные ветви семей. Кровь в них та же, кровь наша. Просто они уже не совсем герцоги, у них только титулы учтивости…
– Ты предлагаешь родниться между собой? – Лаис понимает все достаточно быстро. – Но кто-то должен будет отслеживать родословную…
– Этим займется Карст. Нам бы Атрея, но на него нельзя сейчас положиться, так что… придется тебе.
Карст задумывается, а потом кивает головой.
– Хорошо. Я сделаю. С чего мы начнем?
Карнавон хищно улыбается. Как касатка, которая только что до отвала нажралась сырого мяса.
– С помолвки.
Картина меняется.
И Алаис видит нечто иное.
Это большой зал. Громадный. Стены его из необработанного темного камня, они так велики, что факелы не рассеивают темноту. Они только подчеркивают ее. И тени мечутся по стенкам, оскалив пасти и протягивая ледяные пальцы к людям, стоящим в центре зала.