Коль расправил плечи под своим латаным-перелатаным плащом и выпучил глаза, пытаясь изобразить возмущение или, возможно, невинность, но по-прежнему выглядел как человек, поджидающий, когда леди подойдет поближе, чтобы стащить ее кошелек.
Мэт скрипнул зубами. Во-первых, это его денежками она распоряжалась со столь королевской щедростью. У нее было достаточно своих денег, но до них не так легко добраться. Но самое главное – она снова пыталась распоряжаться. Свет, да если бы не он, она до сих пор сидела бы в Эбу Дар, строя планы, как ей укрыться от Взыскующих, а то и была бы уже призвана к ответу. Если бы не он, ей бы и в голову не пришло остаться неподалеку от Эбу Дар, чтобы уйти от погони, или найти убежище в балагане Люка. Но почему здесь солдаты? Шончан послали бы сотню, даже тысячу, если бы хоть отдаленно заподозрили, что здесь Туон. А если бы они прознали про Айз Седай… Нет, Петра и Кларин не знали, что помогают укрывать Айз Седай, но они могли упомянуть о сул’дам и дамани, и солдаты явились бы за сестрами. Мэт нащупал серебряную лисью голову под курткой. Он носил ее днем и ночью не снимая, и она должна была охранять его.
Он не рассматривал всерьез возможность пробиться к лошадям, и не только потому, что Коль и дюжина ему подобных побегут докладывать шончан, не успеет он со своими спутниками скрыться из виду. Насколько Мэт знал, у них не было каких-либо особенно враждебных чувств по отношению к нему или Эгинин – даже жонглер Руманн, ловко подбрасывающий в воздух мечи, по всей видимости, нашел свое счастье с женщиной-змеей по имени Адрия, – но некоторые люди просто не могут устоять перед искушением заработать немного золота. В любом случае он не слышал грохота игральных костей в своей голове. И к тому же в этих парусиновых стенах находилось несколько человек, которых он не мог оставить на произвол судьбы.
– Если они никого не ищут, нам не о чем беспокоиться, – уверенно заявил Мэт. – Но все равно спасибо за предупреждение, Петра. Я никогда не любил неожиданностей. – Силач сделал небольшой жест, словно желая показать, что это ему ничего не стоило, но Эгинин и Кларин посмотрели на Мэта так, словно были удивлены, обнаружив его здесь. Даже Коль и одноглазый верзила моргнули при звуке его голоса. Ему пришлось приложить усилие, чтобы снова не заскрипеть зубами. – Я, пожалуй, пойду прогуляюсь возле фургона Люка, посмотрю, что там делается. Лильвин, вы с Ноэлом найдите Олвера и оставайтесь с ним.
Они любили мальчика, как и все остальные, и это удержит их на расстоянии. Лучше, чтобы он один занялся подслушиванием. А если им придется бежать, возможно, Эгинин или Ноэл, по крайней мере, помогут мальчишке выбраться отсюда. Да будет воля Света, чтобы до этого не дошло. Кажется, надвигается катастрофа.
– Что ж, от смерти так и так не уйдешь, – вздохнул Ноэл, снова берясь за свою удочку и корзину.
Чтоб ему сгореть, по сравнению с этим стариком даже страдающий коликами козел выглядит жизнерадостным! Петра нахмурился еще больше. Женатые мужчины всегда выглядят озабоченными, это была одна из причин, по которым сам Мэт не спешил с женитьбой. Ноэл исчез за углом парусиновой стенки, и одноглазый с сожалением посмотрел вслед корзине с рыбой. Вот и у этого, похоже, не все шарики на месте. Не иначе как и у него где-то тоже есть жена.
Мэт надвинул шапку почти по самые глаза. Костей, однако, слышно не было. Он постарался не думать о том, сколько раз ему чуть было не перерезали глотку или не размозжили череп без всяких костей. Но, без сомнения, он бы услышал их, если бы ему угрожала какая-нибудь реальная опасность. Разумеется, услышал бы.
Мэт не успел сделать и трех шагов за ворота, как Эгинин догнала его и обвила рукой вокруг талии. Он остановился, недобро глядя на нее. Она всегда избегала следовать его указаниям, как форель избегает рыболовного крючка, но это было уже упрямство чистой воды.
– Ты соображаешь, что делаешь? А если этот шончанский офицер узнает тебя?
Это было столь же вероятно, как увидеть Тайлин, самолично входящую в лагерь, но он готов был схватиться за что угодно, лишь бы заставить ее уйти.
– Каковы шансы, что этот парень из тех, кого я знаю? – презрительно фыркнула она. – У меня не так уж много… – ее лицо исказилось гримасой, – было не так уж много друзей по эту сторону океана, и уж ни одного из них нет в Эбу Дар. – Она дотронулась до прядки черного парика, лежащей у нее на груди. – В любом случае, пока я ношу это, меня родная мать не узнает. – Ее голос стал совсем унылым.