Здесь же присутствовали два других знамени, с золотой бахромой и почти вдвое больше остальных, хотя для случайных порывов ветра оба были слишком тяжелы, чтобы заставить их хотя бы пошевелиться. Они сияли на солнце плотным шелком. Он достаточно ясно разглядел их раньше, когда знаменосцы скакали взад вперед по холму, скрывавшему их лагерь. От галопа знамена развивались по ветру. На каждом был изображен Лев Андора – белый на красном – такой же, который парил на высоких круглых башнях городской стены. В обоих случаях, это было знаком объявления чьих-то прав на трон и корону. Второе знамя, поменьше, объявляло герб женщины, бросившей вызов Илэйн Траканд. Четыре серебряных луны на синем сумеречном поле были гербом Дома Марне. Так все это было в поддержку Аримиллы Марне? Еще месяц назад, она была бы счастлива, если бы кто-нибудь не из ее Дома или хотя бы слабоумный, вроде Насин Кирен, приютил ее на ночлег!
«Они нас игнорируют», – прорычал Бэйл. – «Я до захода солнца могу смести их с лица земли, и не оставить никого в живых, чтобы увидеть рассвет, а они нас игнорируют!»
Башир косо посмотрел в сторону айильца. В сторону и вверх. Мужчина был выше его почти на фут. Из-под черной вуали были видны только серые глаза Бэйла и полоска загоревшей кожи. Башир надеялся, что парень всего лишь решил прикрыть рот и нос от холода. В руках у него были короткие копья и обтянутый кожей щит, на спине лук в жестком колчане и стрелы, но значение имела только вуаль. Для айил сейчас не время убивать. В двадцати спанах от них по склону в сторону лагеря, небрежно держа оружие, на корточках сидели еще тридцать айил. Каждый третий был без вуали, поэтому, все-таки возможно, что это было из-за холода. Хотя, с айил никогда нельзя быть уверенным.
Перебрав в уме несколько вариантов ответов, Башир выбрал самый простой:
– Илэйн Траканд это не понравилось бы, Бэйл, и если ты не забыл – она связана с одним молодым человеком… Рандом ал'Тором… Ему это тоже не понравится.
Бэйл неприятно хмыкнул в ответ:
– Мелэйн передала мне, что сказала Илэйн Траканд. Мы не должны поддерживать ее сторону. Это просто понять. Но когда против тебя выступают враги, ты используешь всех, кто будет танцевать на твоей стороне. Они в свои войны играют так же, как в Игру Домов?
– Мы – иноземцы, Бэйл. В Андоре это знают.
Огромный айилец снова хмыкнул.
Не было смысла пытаться объяснить суть политической борьбы в стране. Чужая помощь могла стоить Илэйн того, что она пыталась получить, и ее враги это знали. И они знали, что она это знает. Так что, они не имели никаких причин опасаться Башира или Бэйла, или даже Легиона Дракона, несмотря на их численность. Фактически, несмотря на осаду, обе стороны всеми силами пытались избежать генерального сражения. Это была война, но война маневра и мелких стычек, до тех пор, пока кто-то не ошибется. И победителем будет тот, кто получит выгодное положение или заставит другого занять невыгодную позицию. Бэйл, похоже, не видел отличий такой войны от Даэс Дей'мар. Сказать по правде, Башир и сам видел очень большое сходство. Когда на пороге дома находится Запустение, Салдэйя не может себе позволить войны за трон. Могли появляться тираны, и Запустение моментально убивало глупых и жадных, но даже подобный специфический вид гражданской войны легко даст Запустению убить Салдэйю.
Он вернулся к изучению лагеря через трубу, пытаясь понять, как дурочка, вроде Аримиллы Марне, смогла получить поддержку Ниан Араун и Элении Саранд? Эта парочка была жадной и честолюбивой. Каждая была убеждена в собственном праве на трон, и, если он правильно понял ту запутанную паутину, которую андорцы использовали, чтобы решать подобные вопросы, у каждой было больше прав на трон, чем у Аримиллы. Волки и волкодавы здесь не при чем. Это волки, следующие за комнатной собачонкой. Возможно, Илэйн знает причину, но она едва ли поделится с ним. Такой вот вывод, и чрезвычайно неинформативный. Слишком много шансов, что кто-то об этом узнает и решит, что она состоит с ним в сговоре. Все здесь было неправильное, как сама Игра Домов.
«Кажется, кто-то собирается танцевать с копьями», – сказал Бэйл, и Башир долго шарил трубой, пытаясь найти, куда указывал айил.
Много дней из города шел устойчивый поток людей, убегающих в страхе перед осадой, но кто-то задержался, пока не стало слишком поздно. На краю Нижнего Кеймлина посереди тарвалонской дороги стояли с полдюжины беззащитных крытых холстом фургонов, окруженных пятьюдесятью всадниками под синим с белым флагом, на котором, когда он колыхался при внезапном порыве ветра, был виден толи бегущий медведь, толи толстая собака. Отчаявшийся народ был согнан в одну кучу: мужчины с опущенными головами, дети, цепляющиеся за женские юбки. Некоторые из всадников спешились, чтобы порыться в фургонах. Тюки и коробки, и то, что было похоже на одежду, уже украсили собой снег. Вероятно, они искали деньги или выпивку – хотя и другие ценные вещи, которые смогут найти, тоже попадут в чьи-то карманы. Скоро они перережут народ, или просто отнимут фургоны. Фургоны и лошади всегда полезны для армии, а специфические правила этой очень специфической гражданской войны, кажется, не давали защиты тем, кто оказался в не том месте, не в то время. Но вдруг распахнулись городские ворота, и едва щель стала достаточно широкой, сквозь нее из двадцатифутовой арки галопом выскочили уланы в красных кафтанах и понеслись вниз между длинными, пустыми рыночными рядами. Солнечный свет засверкал на наконечниках копий, нагрудниках и шлемах. Это появилась Гвардия Королевы. Достаточно большим отрядом. Башир вернулся к изучению фургонов.