Самитзу облизала губы. Обостренные чувства от наполнения Силой в такой ситуации всегда ей казались притупленными. В подобной ситуации, когда все возможные варианты казались плохими. Тщательно она собрала потоки Воздуха, Духа и Воды и сплела их в основное плетение Исцеления, которое знала каждая Сестра. Никто из ныне живущих не имел большего чем она Таланта к Исцелению, а большинство Сестер могли Исцелять только синяки и ушибы. Она в одиночку могла Исцелять почти как объединенный круг. Большинство сестер вообще не могли регулировать плетение. Но большая часть из них даже не пробовали научиться. Она умела это с самого начала. О, она не умела Исцелять одну важную вещь, и забросила все остальное, чтобы научиться способу, которым умел лечить Дамер. То, что она сейчас делала повлияет на все: от ножевых ран до насморка, от которого также страдал Добрэйн. Предыдущее плетение рассказало ей все, что его беспокоило. Но она могла убрать наихудшие повреждения, словно их никогда не было, или Исцелить так, словно он долгое время поправлялся самостоятельно, или что-нибудь между этими крайностями. Каждый вариант требовал от нее больших сил, но не меньше требовалось и от пациента. Чем меньшее число изменений происходило при этом в теле, тем меньше сил тела это расходовало. Помимо глубокой раны на голове, все раны, нанесенные Добрэйну, были весьма серьезны. Четыре глубоких прокола легких, два из них почти доставали до сердца. Сильное Исцеление убило бы его прежде, чем закончили закрываться раны, тогда как слабое восстановление будет достаточно долгим, чтобы он утонул в луже собственной крови. Она должна была выбрать что-нибудь среднее и надеяться, что она окажется права.
«Я – лучшая, из всех когда-либо живших!» – смутно думала она. Это сказала ей Кадсуане. – «Я – лучшая!»
Немного изменив плетение, она позволила ему проникнуть в неподвижное тело.
Несколько слуг вскрикнули от потрясения, когда тело Добрэйна стало трястись. Он наполовину сел, запавшие глаза широко раскрылись, изо рта прозвучал длинный мучительный звук, похожий на скрежет. Затем его глаза закатились назад, и он выскользнул из ее захвата, с глухим стуком упав назад на циновку. Торопливо она скорректировала плетение и, затаив дыхание, снова направила его на тело. Он ожил. Волосок, на котором висела его жизнь, слегка укрепился, но все равно оставался еще столь слабым, что он все равно мог умереть, но уже не от этих ударов, а может косвенно. Даже сквозь засохшую кровь, залившую обритые со лба волосы, она могла разглядеть розовую линию шрама, вившуюся поперек его макушки. То же самое было под рубашкой, и в будущем, если все же выживет, он будет страдать от одышки, когда будет напрягаться. Но в тот миг он ожил, и это было главное. Всего один миг. Оставался еще вопрос о том, кто хотел его смерти, и почему.
Отпуская Силу, она пошатнулась. Уходившая саидар всегда оставляла утомление. Один из слуг, нерешительно, с поклоном, вручил ей ткань, которой собирался закрыть лицо своего господина, и она воспользовалась ей, чтобы вытереть руки.
– Отнесите его на кровать, – сказала она. – Найдите столько теплой воды с медом сколько сможете и давайте ему. Он должен быстро вернуть себе силы. И найдите Мудрую… Чтицу? Да, Чтицу. Она ему тоже понадобится, – Больше она ему ничем не может помочь, а травы смогли бы. По крайней мере, приготовленные Чтицей они вряд ли повредят, а в худшем случае женщина просто присмотрит, чтобы они давали ему медовой воды в достаточном количестве.
Четверо слуг с глубоким поклоном и многочисленными благодарностями, подняли циновку и понесли Добрэйна внутрь апартаментов. Большая часть остальных последовали за ними, с выражением облегчения на лицах, остальные вышли в коридор. Мгновение спустя оттуда донеслись радостные крики и приветствия, она слышала свое имя почти столь же часто, как и имя Добрэйна. Очень хорошо. Но удовлетворение было бы большим, если бы Сашалле не улыбалась ей такой одобряющей улыбкой. Одобряющей! Почему бы при этом не погладить ее по головке?
На сколько смогла заметить Самитзу, процессу Исцеления Карлдин не уделил ни малейшего внимания. Закончив обыскивать второй труп, он поднялся и пересек комнату, направляясь к Лойалу, пытаясь показать огир что-то, закрывая телом от Айз Седай. Лойал решительно взял это нечто из руки Аша'мана – это оказался лист бумаги бежевого цвета, со следами от сгибов, и развернул перед лицом, игнорируя недовольство Карлдина.