Мэт не удивился, увидев, что не он один заинтересовался солдатами. В тридцати шагах от них, в темной потрепанной шапке, прикрывшей обритую голову, возле колеса зеленого фургона Петры и Кларин, на корточках сидел Байл Домон. Собаки Кларин – пестрое собрание малюток – спали под фургоном, собравшись вместе. Полный иллианец притворялся что-то вырезающим, но все чего он добился – это скромная горка щепок у его ног. Мэту хотелось чтобы парень отпустил усы – прикрыть голую верхнюю губу – или же совсем сбрил бороду. Кто-нибудь мог связать иллианца с Эгинин. Блерик Негина, высокий парень, стоявший прислонившись к фургону, словно составляя компанию Домону, без колебаний избавился от шайнарского хохолка, чтобы не привлекать внимания шончан, хотя и он проводил рукой по черной щетине, пробивавшейся на его голове, так же часто, как Эгинин проверяла свой парик. Может, и ему стоит носить шапку.
Для непосвященных, в своих темных куртках с потрепанными обшлагами и в стоптанных сапогах, оба могли сойти за артистов или за конюхов, но только не для самих артистов. Они наблюдали за шончан, старательно пытаясь делать это незаметно, но у Блерика, как и полагается Стражу, получалось лучше. Казалось, что все его внимание сосредоточено на Домоне, если бы не случайный взгляд на солдат, столь же случайный как и любого другого на его месте. Домон же хмурился в сторону шончан, если только не впивался свирепым взглядом в полено в своей руке, словно приказывая ему превратиться в изящную резную фигурку. Парень слишком близко к сердцу принимал свои обязанности со'джин.
Мэт намечал для себя путь, которым можно было бы подобраться поближе к фургону и попытаться подслушать незаметно для солдат, когда в задней части фургона распахнулась дверь и светловолосый офицер спустился вниз по ступенькам, надев на голову шлем с тонким синим пером едва его сапог коснулся земли. Следом показался Люка, в великолепном алом кафтане с золотым шитьем в виде солнечных дисков в окружении лучей, что переливалось всеми цветами радуги когда он двинулся за офицером. У Люка было не меньше двух дюжин кафтанов, по большей части красного сукна, один безвкуснее другого. Хорошо еще, что его фургон был самым просторным в труппе, иначе ему пришлось бы возить их где-нибудь еще.
Не обращая внимания на Люка, придержав меч офицер запрыгнул в седло своего мерина, и пролаял приказ, отправивший солдат в седла и сформировавший колонну по двое, которая медленным шагом тронулась к выходу. Застыв на месте, Люка наблюдал за их отъездом с приклеенной улыбкой на лице, готовый поклониться, если кто-либо из них обернется.
Мэт остался стоять в стороне от дороги с открытым, словно от удивления ртом, и наблюдая, как проезжают мимо солдаты. Ни один из них так и не посмотрел на него – офицер смотрел точно прямо перед собой, его солдаты поступили точно так же – никто не обращает внимания на неотесанную деревенщину, и тем более, не запоминает.
К его удивлению Эгинин изучала землю перед своими туфлями, прижимая свой шарф к подбородку, пока последний всадник не проехал мимо. Подняв голову, чтобы проводить их удаляющиеся спины, она на мгновение скривила губы.
– Кажется, я действительно знаю этого юношу, – сказала она, слегка растягивая слова. – Я доставила его в Фалме на «Бесстрашном». Его слуга умер на полпути и он решил, что может воспользоваться кем-нибудь из моей команды. Я поставила его на место. Можно было подумать, что он действительно Благородный, глядя на тот шум, что он тогда поднял.
– Кровь и проклятый пепел, – выдохнул Мэт. Сколько людей встречалось с ней, что могли бы запомнить ее лицо? Эгинин не будет Эгинин, если их насчитывается меньше сотни. А он позволил ей разгуливать вокруг лишь напялив парик и сменив одежду для маскировки! Скорее с тысячей. Она способна вывести из себя даже камень.
Как бы то ни было, офицер уже уехал. Мэт медленно выдохнул. Его удача действительно все еще при нем. Время от времени, он думал, что лишь это не дает ему расплакаться как ребенку. Он направился к Люка, чтобы разузнать, чего от него хотели Шончан.