Он вернул улыбку Тарабонцу, если, конечно, то была улыбка. При удаче, разъяренные генералы не увидят, куда он их ведет, пока для них не будет слишком поздно. И если так и будет… Хорошо, тогда настанет черед приступить ко второй части плана.
Продираясь сквозь снег между деревьев, Эамон Валда посильнее завернулся в плащ. Вокруг стояли только холод и тишина – лишь ветер пел в опушенных снегом ветках. В сумраке притаилась обманчивая тишина. Ветер, пробирая до костей, продувал сквозь толстую белую шерсть, как сквозь сито. Лагерь, раскинувшийся в окружающем его лесу, был слишком тих. Движение давало хоть немного тепла, но здесь мужчины, почему-то, вместо того чтобы двигаться, собирались в кучи.
Он резко остановился посреди сугроба, морща нос от внезапно появившегося и заполнившего его нос и рот зловония, словно вокруг было целых двадцать навозных куч, кишащих паразитами. Он не прикрыл нос платком. Вместо этого он нахмурился. На его взгляд, в лагере чувствовался недостаток дисциплины. Палатки были разбросаны как попало там, где ветки на деревьях сверху росли погуще, лошади были привязаны рядом, а не огорожены должным образом в коновязи. Такой вид лени обычно вел к грязи. Без присмотра солдаты прятали бы лошадиный помет всего под несколькими лопатами земли, чтобы разделаться с этим неблагодарным занятием побыстрее, и рыли бы уборные там, куда они не должны будут далеко идти по холоду. Любой офицер его полка, который позволил бы такое разгильдяйство, немедленно перестал бы быть офицером, и сам научился пользоваться лопатой. Он рассматривал лагерь, ища источник запаха, когда внезапно запах исчез. Ветер не менялся; однако вонь исчезла. Пораженный, он стоял в течение всего одного мгновения. Продолжив путь, он нахмурился еще сильнее. Зловоние откуда-то появилось. Раз дисциплина ухудшилась, то он нашел бы ее источник, и придумал бы как преподать им урок. Сейчас дисциплина должна быть усилена как никогда.
На краю широкой поляны он снова остановился. Снег на поляне был не тронутым и без следов, несмотря на окружавший лагерь. Обернувшись назад, он посмотрел сквозь деревья на небо. Несущиеся по небу серые облака скрыли полуденное солнце. Внезапное движение заставило его затаить дыхание прежде, чем он понял, что это была всего лишь птица, какая-то маленькая коричневая пичуга, опасающаяся ястребов и поэтому летевшая низко. Он горько рассмеялся. Прошел всего месяц с момента, когда Проклятые Светом Шончан проглотили Амадор и Цитадель Света одним невероятно большим глотком, но он уже приобрел новые привычки. Мудрые учатся, в то время как дураки…
Айлрон был дураком, набитым старыми сказками о славе, забытой многие века назад, и новой надеждой на завоевание реальной власти для своей короны. Он отказывался видеть реальность у себя под носом, а Катастрофа Айлрона – всего лишь закономерный итог – Валда слыхал, что ее уже называли Битвой при Джерамэле. Только горстка полуголых амадийских лордов, все еще дрожащих от ужаса, но все же пытающихся делать хорошую мину при плохой игре, смогла убежать. Ему было интересно, что вопил Айлрон, когда ручные ведьмы Шончан начали рвать его стройные порядки на проклятые лоскутки. У него самого перед глазами часто вставали воспоминания, когда земля взметалась фонтанами огня. Он видел это во всех своих снах. Теперь Айлрон мертв, был окружен при попытке бежать с поля боя, и его отрубленная голова теперь болтается на копье какого-нибудь тарабонца. Подходящая смерть для дурака. С другой стороны, у Валды было больше девяти тысяч Детей Света, сплоченных вокруг него. Человек, который в такое время мыслит ясно, может преуспеть больше.
На дальней стороне поляны, почти на самом краю среди деревьев, стоял грубый дом, который когда-то принадлежал угольщику – однокомнатная дыра с сорняками выросших сосулек, в трещинах между камнями. Судя по всему, парень забросил эту хижину уже давно – часть соломенной крыши опасно просела, а узкие окна, когда-то затянутые неизвестно чем, теперь были закрыты темными одеялами. Возле плохо закрывающейся деревянной двери стояла пара часовых – здоровые мужики с крюком алого посоха позади золотой вспышки солнца на плащах. Они обхватили себя руками и чтобы не замерзнуть притопывали ногами. Будь Валда врагом, то, наверное, ни один не смог бы вовремя достать до меча, чтобы дать отпор. Вопрошающие обычно любят работать в закрытом помещении.
Едва они увидели, что он приближается, их лица превратились в камень. Никто из них не выразил ничего больше кроме равнодушного приветствия. Только не для человека без крюка посоха, даже если он был Лордом Капитан-Комондором Детей. Один открыл было свой рот, словно хотел задать вопрос о цели визита Валды, но он прошел меж ними и толкнул приоткрытую грубую дверь. По крайней мере, они не попытались его остановить. Если бы они посмели, он убил бы их обоих.
Когда он вошел, Асунава поднял взгляд от кособокого стола, за которым он просматривал маленькую книгу, вцепившись одной высохшей рукой в дымящийся оловянный кубок, который испускал аромат пряностей. Его стул с решетчатой спинкой, помимо стола единственный предмет мебели в комнате, казалось вот-вот развалится, хотя кто-то укрепил его кожаными ремнями. Валда сжал зубы, чтобы сдержать усмешку. Высокий Инквизитор Руки Света потребовал себе настоящую крышу над головой, а не палатку, даже если она из соломы и сильно нуждается в ремонте, а также теплое вино, хотя никто уже неделю не пробовал ни капли. Слабый огонь в каменном очаге давал скудное тепло. Еще до Катастрофы разведение огня даже для приготовления пищи было запрещено, чтобы не позволять дыму выдать их расположение. Однако, несмотря на то, что большинство Детей презирало Вопрошающих, к Асунаве они сохраняли странное уважение, словно отождествляли его седые волосы и лицо мученика со всеми идеалами Детей Света. Поначалу для Валды это оказалось сюрпризом. И он был неуверен, знает ли об подобном отношении к нему сам Асунава. В любом случае, здесь было достаточно Вопрошающих, чтобы доставить неприятности. Ничего, с чем нельзя было бы справиться, но лучше избегать возможных неприятностей. До поры до времени.
– Уже скоро, – сказал он, закрывая за собой дверь. – Вы готовы?
Асунава не пошевелился, чтобы встать или хотя бы взять белый плащ, лежащий свернутым на столе возле него. На нем не было вспышки солнца, только алый посох. Вместо этого, он сложил руки на книге, закрывая ее страницы. Валда решил, что это был Путь Света Мантилара. Странное чтение для Верховного Инквизитора. Больше подходит для зеленых новобранцев. Тем, кто не умел читать, когда они вступали в орден – преподавали, так что они могли заучить слова Мантилара наизусть.
– У меня есть известия, что армия Андора находится в Муранди, сын мой, – сказал Асунава. – Возможно, очень далеко в Муранди.
– Муранди и отсюда далеко, – ответил Валда, словно не узнал старый спор, начинающийся заново. Спор, в котором Асунава часто, казалось, забывал, что уже проиграл. Но что андорцам понадобилось в Муранди? Если, конечно, сообщения были верны – потому что многие слухи были просто байками путешественников, приправленными ложью. Андор. Само название, терзало память Валды. Моргейз теперь мертва, или служит кому-нибудь из Шончан. Они мало уважают чужие титулы, кроме собственных. Однако, что мертвая, что служанка – теперь она была для него потеряна, и что куда важнее, его планы насчет Андора потеряны вместе с ней. Галадедрид превратился из удобного рычага в простого молодого офицера, который к тому же нравится рядовым. Хорошие офицеры никогда не бывали популярны. Но Валда был прагматичным человеком. Прошлое осталось в прошлом. Сейчас Андор сменили новые планы.