Дио не произнесла ни слова с самого вечера. Когда они вернулись, она сразу забилась в угол и с тех пор оставалась там, не подавая признаков жизни. Эзил тоже молчал, ведь не знал, что мучительнее - правда или неведение.
Что, если все то, чем нас кормит официальная пропаганда, ложь?. Раньше даже мысли об этом казались хорийскому капитану кощунственными. Но сейчас... Чем больше времени он проводил в компании эльгае и этой чудной нарконки, тем больше сомневался в том, в чем был уверен с детства. Об эльфах всегда говорили как о неразумных диких животных, но их цивилизация далека от первобытной, хоть и сильно отстаёт от технологий Хоры. И если людям врут о таких вещах, то что же мешает Стеклянному Кабинету (1) скрывать намного, намного больше?
Сейчас даже избитая история смерти Гейла Волантреса выглядела мутной и нелогичной. Вернее, она всегда казалась Эзилрибу таковой, но только сейчас мужчина позволил себе думать об этом. Отца якобы убили подлые нарконы во время внезапной партизанской атаки. Он героически защищал форпост в одиночку и полёг в бою, унеся за собой нарконских шпионов. Его, естественно, тут же признали героем, устроили пышные похороны в Лерате, и даже памятник поставили. Столько фарса, аж противно.
Сразу возникает вопрос: как он это сделал? Ответ на него, естественно, власти умалчивают. Более того, когда Эзилриб по юношеской наивности решил запросить материалы по делу отца, выяснилось, что оно строго засекречены. Тогда Волантрес спустил все на тормозах, не до того было. Ни личных вещей, ни тела на месте происшествия найдено не было. Все списали на сверхъестественные способности нарконов. Очень удобно: мифической силе можно приписать все что угодно, ведь никто не знает, на что она способна.
Кроме Диоланте.
Она была там. Почему-то мужчина был уверен в этом на сто процентов. Нарконка явно была близка с Гейлом, судя по тому, что именно ей он оставил дорогие ему вещи – альбом с фотографиями и несессер с письмами матери (их Волантрес нашел, слегка покопавшись в сумках). Самый логичный вывод из данной ситуации - Дио убила отца Эзила. Но тогда почему она так бережно хранит все это барахло?
Слишком много несостыковок. Быть может, от Гейла Волантреса решили избавиться, точно также, как и от его сына? Одна мысль об этом заставляла кровь стынуть в жилах. Получается, на их семью объявлена охота. Но почему? И где гарантия, что мать и сестры в безопасности в центре адской паутины под названием Лерат? Если да, то дела плохи. Их бы следовало спрятать от правительства, пока им не успели навредить. Вот только как, ирб возьми, он это сделает, сидя в Вире? Волантресу дико хотелось кому-нибудь набить морду, содрать костяшки пальцев вкровь, реветь от бессилия. Да только разве это поможет? Нет.
Его мысли вновь вернулись к Дио. Вот уж кто самое загадочное лицо в данной истории. Как так получилось, что она оказалась здесь именно тогда, когда его перевели по службе? И если нарконка действительно была свидетелем гибели отца, то почему выжила сама? Если подумать, мужчина не знал о ней ничего. Сколько ей лет? Откуда она родом? Есть ли у нее родные и близкие на родине, в Нокардисе? Куда она направляется? Он все больше и больше воспринимал девушку как нормального живого человека. И это сильно не нравилось Эзилрибу, хотя бы потому что она не человек. Также Диоланте все еще оставалась потенциальной убийцей его отца.
От вопросов и недосыпа у него пухла голова. Звенящая тишина здорово давила на нервы. Сейчас бы вдарить какой-нибудь дури, чтобы мозг перестал работать раз и на всегда…
Звук отдаленных шагов в коридоре заставил его вздрогнуть. Нарконка зашевелилась.
В дверь бодро постучались.
- Рин Диоланте, рал Эзилриб, - раздался назойливо-звонкий голосок их остроухой знакомой. – Я войду?
- Да-да, конечно, - поспешно выпалила Дио, вскакивая на ноги.
Она избегала смотреть в строну Эзилриба.
Дверь распахнулась, явив им Уларен. Сегодня она была одета значительно практичнее – изящное женственное платье заменила свободная льняная рубаха, заправленная в грубые холщовые штаны. К поясу девушки были пристегнуты простые двойные ножны с кинжалами, а на руках красовались добротные кожаные наручи. В руках она держала корзинку, источавшую изумительные ароматы.
- Сегодня будет замечательный день! –Первая дочь, пышущая энтузиазмом, вплыла в каморку Эзила и Дио, будто в королевские покои.
Улыбка, не сходившая с ее лица, выглядела такой искусственной, что Волантрес невольно скривился. Его всегда раздражали подобные Лар – люди, стремящиеся скрыться от собственных проблем за маской мнимой веселости. Почему им так необходимо так рьяно доказывать самим себе, что все хорошо? Неужели они действительно думают, что их упрямое нежелание признать собственные проблемы заставит их исчезнуть?