И вот в эту ночь, сообщив о себе условленным выстукиванием по азбуке Морзе, Вячеслав Шило вбежал в комнату Анисьи почти во внеменяемом состоянии. Тяжело дыша, он выложил на стол две небольшие мины и сказал:
— Когда еще мой отец, крестьянин из Харьковской губернии, работал в минной мастерской Севастопольского военного порта, он познакомил меня с мастерами. Особенно понравился мне Александр Сергеевич Васильев, специалист по пиротехнике. Он и научил меня тайком делать мины и гранаты. Вот эти штучки я сам сделал, сам и в дело пущу…
— В какое дело? — встревожилась Анисья. — И потише говори, а то малютку моего разбудишь, да и на улице могут подслушать…
Вячеслав снизил голос до полушепота:
— Одну подложу Зеленцову, пролезшему в рабочие слесарно-сборочной мастерской адмиралтейства и в нашу подпольную организацию. Это он (я теперь твердо знаю!) провалил "Севастопольский рабочий союз". Это он выдал жандармерии матросов флотского экипажа. Поарестовали ребят, двадцать четыре человека. И всех предали военному суду, а Зеленцова наградили двумястами рублей…
— Откуда знаешь? — спросила Анисья, хотя и не только это интересовало ее теперь. Ей хотелось еще убедить Вячеслава в необузданности его планов и в понимании того, что рождающаяся новая партия искровского направления никогда не одобрит анархистских действий, будет действовать продуманно, не поддаваясь вспыльчивости, эмоциям и экстазному порыву. — Ну, скажи, откуда знаешь? А, может быть, просто фантазируешь?
Спокойный голос Анисьи и ее дружеский тон влияли на Вячеслава положительно, и он, перестав горячиться, начал рассказывать, что с ним произошло.
— Сынок приехавшего из Петербурга сановника привлек мое внимание. Познакомился я с ним, даже подружил. И мысль у меня одна зародилась. Чтобы осуществить ее, познакомил я этого шикарного сыночка с одной нашей девушкой при условии, что он в моем костюме проведет с ней вечер, а я погуляю в его костюме. Парень о моем замысле не знал, а мне очень было нужно еще раз проверить, кто же есть на самом деле стекольщик Тихон и этот "социал-демократ" Зеленцов. Я знал, в какой комнате ресторана они любили выпивать и закусывать. В петербургском костюмчике, да еще прикрыв глаза темноватыми очками, как щеголял тот сынок, я смело потребовал в ресторане для себя комнату, что рядом с комнатой, всегда занимаемой Тихоном и Зеленцовым. Да и при том я проследил, что они там, мне это как раз и нужно было. Перегородка там тонкая, хорошо слышен разговор. Да еще дал я пятиалтынный приставленной ко мне официантке и выпроводил ее (Мне, сказал я ей, надо кое-что в костюме подправить, неудобно при девушке). Защелкнув за нею дверь, я рванулся к перегородке, приставил ухо. И что же оказалось? Эти негодяи произносили тост за удачу и по поводу, что Зеленцову выдали в охранке двести рублей, а Тихону пятьдесят за старание… Вышел я из ресторана, заложил пироксилин в оболочку вот этих штучек, потом разменялся костюмами с петербуржцем и пришел к тебе за разрешением… Надо чтобы организация считала за мною задание по уничтожению жандармских холуев…, - Вячеслав так при этом стукнул кулаком о крышку стола, что сынишка Анисьи проснулся, заплакал.
Беседа прервалась. Покормив грудью и убаюкав сына в качалке, Анисья продолжила трудный разговор с взбунтовавшимся Вячеславом Шило.
— Дорогой мой! — взяв его руку и согревая подрагивающие пальцы теплом своих ладоней, тихо заговорила Анисья. — Запомни и обдумай. Борясь за партию нового типа, Ленин учит нас осмыслить и понять предпосылки этого. Он говорит, что в России назревает революция и такое положение, при котором не только народные массы не хотят жить по старому, но и верхи России не смогут управлять по старому. Это называется ситуацией. Время не ждет, дорогой мой. Но мы обязаны понимать, что царское самодержавие — не слабенький, а могучий наш враг. В его распоряжении пока и армия, и флот и тюрьмы, возможности жестокой расправы над революционерами. Кроме того, царизм еще не лишен возможности влиять на народ политическими и религиозными средствами. Зачем же нам вдруг обозначать себя террористическими актами? Мы должны научиться противопоставлять нашему врагу не истерику, не экстравагантность, то есть необычно странное поведение или чудачество с его эксцентричностью, а нашу организованность и нашу сплоченность. Не забывай, дорогой, что средства индивидуального террора давно применялись "народниками", но никакого успеха не принесли. Запомни, Вячеслав, требование Ленина: все наши действия должны продуманно и тщательно подготовляться, с соблюдением строжайшей конспирации. Более того. Мы должны учитывать возможность неожиданных поворотов в организованных нами действиях, событиях. И только глубокая продуманность предстоящих действий, соединенная с нашей идейной убежденностью, может принести хорошие результаты, то есть вызвать в народе веру в наши и свои силы, поведет массы под наши красные знамена…