Заметив, что функционеры ошиблись, Константин, пренебрегая личной опасностью быть застигнутым показавшимися на дороге патрулями, бросился не к ожидавшему его экипажу, а к Иванову с Шиманским.
— Немедленно уберите лестницу и уходите! — пробегая мимо них, приказал он. — Побег отменен…
…………………………………………………………………………………
Вечером, уже собравшись идти на совещание к Нине Николаевне по вопросу о причинах провала операции освобождения узников Севастопольской тюрьмы, Константин услышал звонок у парадного входа, вышел. Он без слов обнял человека, потом сказал: — Заходи, Вадим!
Неожиданно выбежал Леня с фонариком. Он видел эту встречу. Но наблюдал молча.
Вадим был одет в тот самый костюм, в каком вместе с Константином фотографировались в московской фотографии Пирашкова в доме 35 по улице Толстого на Арбате — народническая белая рубаха с просторным мягким стоячим воротником и прямой левой полочкой, застегнута на четыре пуговицы и вобрана в коричневые брюки, туго стянутые в поясе широким безбляховым ремнем. На плечах распахнутый однобортный пиджак.
Леня был настолько удивлен молчаливой встрече своего репетитора с внезапно прибывшим молодым человеком, что даже пытливо осветил фонариком его раскрытую голову с пышной темно-русой шевелюрой, зачесанной назад и за уши, его быстрые глаза под густыми бровями, длинный прямой нос и каштановые усики, слегка подбритые над изгибом губы и над уголками широкого тонкогубого рта.
Откуда было знать мальчику, что Константин с Вадимом условились появляться друг перед другом именно в этом одеянии и этом виде, когда опасное задание уже успешно выполнено.
Константин сразу понял, что Вадиму удалось достать с помощью генерала Болычевцева необходимое удостоверение на имя сиятельного адвоката, соответствующую форму одежды и обуви. Но Вадим, покосившись на мальчика с фонарем и не рискуя при нем сообщить еще какую-то новость, заговорил по-немецки, поинтересовавшись, не понимает ли мальчик?
Когда же Константин уверил, что мальчик знает лишь немного по-французски, Вадим предложил без промедления пойти в гостиницу, где ему пришлось остановиться, и переправить оттуда все привезенное с ним в его багаже. "Кроме того, — добавил Вадим, — я передам не только отредактированную Леонидом Дмитриевичем инструкцию ряда аспектов поведения адвоката, но и очень важную записку о результатах встречи и беседы моего отца с выезжавшим в Петербург эмиссаром главного командира Черноморского флота и Портов Черного моря генерал-губернатора Вирена. Я даже сам не смог прочитать эту записку: она в запечатанном конверте была передана мне буквально в вагоне за минуту до отхода поезда".
— Ложись, Леня, спать, — потрепал его Константин Сергеевич по плечу, — а мы вот с этим господином погуляем немного по бульвару.
Так они и ушли. Вадим не захотел переступать порог дома полковника Иванова из-за опасения, что на квартире возможна встреча с хозяином, различные спросы и расспросы со стороны последнего, отец которого служил вместе с отцом Вадима Болычевцева еще во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов в Тырновском полевом военном суде, дружили и потом, но, как сообщил Леонид Дмитриевич своему сыну Вадиму, резко разошлись во взглядах после расстрела царем петербургских рабочих 9-го января 1905 года.
К моменту встречи с Ниной Николаевной, Константин успел получить у Вадима и переправить на хранение к Исидору Полотаю привезенное из Вильно обмундирование для адвоката. Инструкцию же о различных аспектах поведения адвоката, а также записку генерал-майора Болычевцева спрятал в своем боковом кармане.
— Мы решили, что Вадиму будет удобнее и безопаснее проживать в гостинице, — сообщил Константин Нине Николаевне. — И он будет иметь возможность, будучи прописан в гостинице по дворянскому паспорту и в качестве сына известного здесь генерала, выезжать из города в прилегающие хутора и в горы беспрепятственно, выполняя наши задания по связи с передаточными пунктами по линии эвакуации людей, каких мы непременно освободим из тюрьмы. Вадим настаивал включить его в состав действующей группы нападения на тюрьму, но я категорически отказал ему в этом…
— И правильно сделали, — сказала Нина Николаевна. — Нам нужны надежные резервы, и Вадим для этой роли больше всего подходит. Ну, а какую вы обещали мне самую главную новость сообщить? — придавив ладонью инструкцию об аспектах поведения адвоката, узрилась Нина Николаевна в глаза Константина. — Инструкцию и потом можно прочесть…
— Я не совсем уверен, что изложенные в записке факты соответствуют действительности, — начал было Константин отговариваться, так как нечем ему было ни опровергнуть, ни подтвердить сообщение записки, но Нина Николаевна властно потребовала: