Вадиму тоже нравилась красивая, обходительная, романтически настроенная дама, так что он, по его выражению в беседе с Константином, "нес жребий своей Голгофы охотно и без сожаления…"
А события, недоступные пока пониманию Ольги Васильевны, скрытые от нее воркующим голосом Вадима, его к месту выраженными комплиментами и обворожительной предупредительностью, развивались стремительно.
— Исидор Полотай только что передал мне записку из тюрьмы, — сообщила Нина Николаевна, едва Константин вошел в комнату, где она лежала в постели с компрессом на лбу. — Я успела расшифровать. Кабанов требует провести операцию нападения на тюрьму завтра, так как Мурсалимов поставил его в известность о полученном из Петербурга приказе о переводе всех политических заключенных в другие тюрьмы. И перевод начнется послезавтра…
— Нина, я приму все меры для освобождения заключенных, — сказал Константин, положив ладонь рядом с дымящимся компрессом. — Но и о тебе надо подумать. У тебя же очень высокая температура. Надо позвать врача…
— Сейчас это может повредить делу, — возразила Нина Николаевна. Да и лучшим для меня лекарством будет успех нашего дела. Немедленно приступай к действию. Как все будет готово, обязательно сообщи мне. Не забудь встретиться с прислугой Зорькиных. Выясни, как со службой в соборе и все остальное. Я то ведь туда не смогу добраться: душит лихорадка. Ну, иди, дорогой мой! Пусть будет удача!
Константин помчался по адресам.
— Срочно, старина, склепайте цилиндрический бидон, — сказал он знакомому мастеровому жестянщику, члену организации РСДРП. — По объему — на хорошее ведро.
— Мо-о-ожно, — понимающе подмигнул и тут же приступил к работе этот черноглазый бородач. Он когда-то служил матросом, потом осел в Севастополе, женившись на вдовушке и вступил в нелегальную социал-демократическую организацию. — Склепаю так, что никакой горючий матерьял не прольется. За посудой сами зайдете или принести куда надо?
— Васильев зайдет, с Вячеславом Шило. Им и отдадите…
Портовый рабочий Васильев, специалист по пиротехнике, обрадовался сообщению Константина, что наступила пора испробовать мину, усилив ее и тем приспособлением, которое изобрел Вячеслав Шило.
— У меня всегда есть запас пироксилина, динамита, бикфордова шнура и прочей снасти, нужной для взрыва, — доложил он. — Я бы теперь, используя изобретение Вячеслава Шило, вполне смог и в меньшем объеме, чем доброе ведро, сосредоточить огромную силу для взрыва. Но раз уже старина получил от вас заказ, не будем тратить время на переделку. Провьянта хватит и на такой цилиндр. Вот вам мое слово рабочего: в два часа ночи я и Шило будем вас ожидать за городским кладбищем в том самом месте, которое облюбовали на прошлой неделе. Весь снаряд будет в ажуре: поднеси к шнуру спичку и… Земля дрогнет, не то, что тюремная стена.
Забыв о еде и отдыхе, много часов бегал Константин по городу, отдавая от своего имени и от имени Нины Николаевны просьбы и приказы. Он при этом координировал усилия разных товарищей, уговаривал, если замечал малейшее колебание, вдохновлял, инструктировал.
Лишь в начале первого часа ночи, после встречи с Вадимом Болычевцевым, которому он дал указание, как надо действовать в случае провала и ареста или гибели руководителей нападения на тюрьму, Константин на несколько минут забежал к ожидавшей его Нине Николаевне.
Она все еще металась в жару, то и дело меняя на лбу холодный компресс. Но, слушая доклад Константина о готовности и часе начала операции, она как бы забыла о своей болезни, готовая встать с постели и пойти на пост.
— Когда же Константин сказал, что один из пунктов плана пришлось изменить, Нина Николаевна встрепенулась, схватила Константина за руку:
— Что именно изменено?
— Пришлось отказаться от использования квартиры Зорькиных…
— Это почему же? — насторожилась Нина Николаевна, сорвала со лба компресс. — Выражено недоверие нашей девушке, да?
— Нет, дело в другом. Во-первых, ты не можешь быть там по причине болезни. Во-вторых, наша девушка сообщила, что завтрашнее богослужение в соборе не состоится, Зорькины будут дома…
— Хорошо. Отмена пункта плана вполне обоснованна. Но, как и чем заменен этот пункт? — волновалась Нина Николаевна.
— Шура Дмитриев с Рудольфовой горы согласился скрыть Кабанова и некоторых товарищей у себя, — сказал Константин. — От него они будут переправлены к рабочему морского завода товарищу Землянскому, а тот проведет беглецов в дом Чиковых на Цыганской слободке. Там будут ждать освобожденных нами людей лихачи, проинструктированные, куда мчать…