Но могучими ударами кулаков Никита сбил с ног того и другого агента. В это же время горбач успел подбежать к оторопевшей Марии и, набросив ей на плечи платок, торжествующе засмеялся:
— От платка, Ласточка, не уйти, как от судьбы! Прошу без сопротивления…
Голованов подбежал, когда уже два агента взяли Марию под руки, и она пыталась укусить одного из них, чтобы выхватить из-за пазухи пистолет, освободив свою руку.
Без слов Голованов с разбега одного агента сбил с ног ударом кулака в висок, второго отшвырнул далеко в сторону ударом в подбородок. И тут же, подхватив Марию, как малого ребенка, втолкнул ее на тормозную площадку товарного вагона, грозно крикнул:
— Беги! Беги, я с ними тут поговорю…
Отшвыривая ударами сапога и кулаками наседавших на него пять полицейских в рабочих куртках, Никита Голованов успел глянуть вслед Марии. Он видел, что она подбежала к фаэтону, нырнула в дверцу. Кучер взмахнул кнутом. Лошади рванули галопом. Еще мгновение, и фаэтон, подняв облако пыли, исчез за поворотом улицы.
— Ну что ж, черти, теперь хватайте меня и тащите в тюрьму! — засмеялся Голованов, прыгнул с тормозной площадки на землю. — Хватайте, может, медаль вам дадут за усердие…
Рослые детины опасливо попятились перед Головановым.
Но горбатый старик, мечась то с одной, то с другой стороны, визжал:
— Мы потащим, мы вас законопатим…
В это время соскочила со старика пристроенная борода, Голованов узнал его.
— Так это ты, сволочь, Ильхман?! Я тебя…
На плечах Голованова повисло четверо полицейских. Ильхман же успел скакнуть в сторону, потом забежал сзади и со всего размаха ударил Никиту ломиком по затылку.
Очнулся Голованов уже в Луганской тюрьме. Но он был рад, что Ласточка улетела вместе с севастопольским подпольщиком Иваном Криворуковым, который разыграл роль умчавшего Марию извозчика.
25. ГДЕ СТУДЕНТ?
Расставшись с Иваном Криворуковым, который решил сдать фаэтон и лошадей другому функционеру РСДРП, после чего самостоятельно снова пробираться в Севастополь, Мария поехала туда же одна. "Так безопаснее, — думала она. — Криворукова же сыщики больше, чем меня заприметили…"
Почувствовав в пути слежку за собою, Мария была вынуждена уйти из поезда во время остановки на станции Александровск и скрыться у своих знакомых, оказавшихся одновременно родственниками генерал-майора юстиции Леонида Дмитриевича Болычевцева, военного судьи Виленского военно-окружного суда.
— А у нас уже второй день проживает Вадим, — сообщила Марии хозяйка. — Он у нас проездом из Севастополя. Да вот и он идет, легок на помине…
О том, что они знакомы давно и вместе принимали участие в подпольном революционном движении, не признались хозяевам ни Вадим, ни Мария. За обедом шутили, смеялись, потом некоторое время музицировали у рояля, беседовали об известном режиссере Марджанишвили, под руководством которого организовалась труппа прогрессивных артистов для турне по империи с постановкой пьесы Евгения Чирикова "Колдунья". В ней в стихотворной форме рассказывалось о жизни поволжских крестьян, их песнях, быте, поверьях.
— В эту труппу вошли актрисы, окончившие Московскую филармонию, — пояснил Вадим. — Удостоилась и моя дорогая сестрица Лелечка. Она сообщила, что труппа выедет весной 1908 года по маршруту: Москва — Харьков — Полтава — Екатеринослав — Ростов на Дону — Царицын — Саратов — Самара — Симбирск — Казань — Нижний Новгород…
Слушая Вадима, Мария подумала: "Вот бы себе с этой труппой проехать в качестве какой-либо служительницы. Богатые возможности связаться с многими революционными организациями…"
— Вы о чем-то задумались, плохо меня слушаете, — упрекнул Вадим.
Мария отрицательно качнула головой:
— Наоборот, очень внимательно слушаю и завидую музыкальной и театральной одаренности членов вашего семейства…
— Это у нас от моей мамочки, — с гордостью подчеркнул Вадим. — Она ведь окончила консерваторию, преподавала музыку. Мой братец Глеб особенно перенял ее музыкальную культуру, даже во сне музицирует. Наверное, будет композитором-фанатиком…
— Жалею, что я не знакома с вашей мамой, — сказала Мария, чтобы переменить тему разговора. Да и ее влекло поскорее остаться с Вадимом наедине, расспросить о Севастополе.
— Когда нет возможности познакомить человека с человеком иначе, выручает фотоснимок, — сказал Вадим. — Я всегда вожу с собою фотокарточку мамы. Вот она, посмотрите, пожалуйста. Сделал художник и фотограф Глетцнер в Харькове. Может быть, знаете, его ателье в доме Гинсбурга на Екатерининской улице…