С фотокарточки глядело красивое лицо нежной женщины со светлыми задумчивыми глазами и расчесанными на пробор золотистыми волосами, собранными в переплет-коронку на макушке. Немного вздернутый небольшой нос придавал лицу, несмотря на задумчивость глаз, некоторое озорное выражение и даже выражение с трудом скрытой иронической усмешки.
— Вы на маму не похожи, — возвращая карточку, сказала Мария. — Она чудная, как сказочная принцесса…
— А я был на нее похож в трехлетнем возрасте, потом пошел в отца, — серьезным тоном возразил Вадим. — Можете убедиться. Я при себе храню любимый мной фотоснимок папы за 1867 год, когда он, окончив первое военное Павловское училище, получил производство в подпоручики и был назначен на службу в 15-й гренадерский Тифлисский полк…
Мария с интересом рассматривала фотоснимок мужественного красивого подпоручика с такими же полуэполетами, какие носил когда-то поэт Лермонтов. Волосы Леонида Дмитриевича и в самом деле были такими же буйными и зачесанными назад, как у Вадима. Усы совпадали. Но если у Вадима был гладко выбрит узкий его подбородок, то у отца кудрявилась негустая раздвоенная светлая бородка. А вот нос и глаза были у того и другого сильно похожими, устремленными в даль, будто там искали ответа о своей судьбе и судьбе России.
— Прекрасный офицер, — от души сказала Мария, возвращая фотокарточку. — Такие люди не могли поступать иначе…
Вадим посмотрел на нее предупреждающим взором, и она поняла, что о причастности Леонида Дмитриевича к революционной деятельности сына здесь не знают их родственники, свела разговор в другую сторону: — Леонид Дмитриевич верно служит России, потому и заслуженно носит теперь генеральские эполеты.
…………………………………………………………………………………
Оставшись, наконец, одни в комнате, так как хозяева улеглись на послеобеденный отдых, Вадим и Мария разговорились обо всем, что произошло в России и в Севастополе.
— Перед выездом в Юзовку я была в деревне Васютино и беседовала с Иваном Емельяновичем Пьяных. Он очень встревожен вашим, Вадим, отсутствием, настаивает на скорейшем возвращении в коммуну, пока еще полиция не разгромила "Щигровский крестьянский союз". Иван Емельянович полагает, что правительство не ограничится уже произведенными арестами революционных депутатов распущенной Государственной думы, арестуют и его. Но пока ареста нет, нужно поднять крестьян с дубиной против царя и помещиков…
— Конечно, я поспешу туда, — сказал Вадим. — Завтра же выезжаю с утренним поездом. — Наша "Щигровская республика" еще покажет царю и помещикам, где раки зимуют…
Марии почему-то не понравилось бахвальство Вадима, и она начала расспрашивать его о Севастополе.
Рассказывал он с увлечением о взрыве тюремной стены, о стихийном сборище многих сотен людей перед тюрьмой после взрыва, о нападении полиции на толпу и о том, как он с Константином Цитовичем, организатором нападения на тюрьму и побега многих заключенных, действовали в Севастополе, объявленном после взрыва тюремной стены на военном положении.
— Нашего товарища Ушакова, бежавшего из тюрьмы через пролом в стене, жандармы настигли в Татарской слободке и предложили ему сдаться без сопротивления. Но виселица или пожизненная каторга не могли прельстить парня, и он застрелился. Юноша Гизер сумел уйти от жандармов, но его загубила любовь: забежал к невесте перед выездом за границу по уже врученному ему паспорту и попал в жандармскую засаду. Его водворили снова в тюрьму. Петя Шиманский, один из организаторов нападения на тюрьму, успел, заметив погоню за ним, припрятать свой револьвер под комягой, в которой кормят лошадей. Накинув на плечи рабочий пиджак и напевая морскую песенку, он был задержан жандармами, но отпущен за отсутствием улик.
Никита же Кабанов с товарищами были доставлены на лихачах в один из хуторов Бельбекской долины, верстах в двадцати от Севастополя. Большая заслуга в этом принадлежит Александру Денисовичу Дмитриеву. Не удивляйтесь, что я называю по имени и отчеству этого семнадцатилетнего парня из города Сумы. Этот человек достоин имени и отчества. Он отвлек агента охранки Георгия Карпова от двора, где находились экипажи с беглецами, а когда беглецы оказались вне опасности, но Карпов напал на след других беглецов, Дмитриев вступил с ним в перестрелку на 4-й Продольной улице…
— И что же дальше? — нетерпеливо переспросила Мария, так как Вадим вдруг умолк, печально вздохнул.
— Дмитриев ранил агента, но и сам был ранен. Его схватили. Он в тюрьме. Его обвиняют по статье 279 двадцать второй книги Свода Военных Положений. Виселица или пожизненная каторга…