— Да и будут охватывать потом, дорогой Николай, — вздохнула Нина Николаевна. — Люди мы, а людям все человеческое не чуждо. Это ведь еще Карл Маркс сказал. А ему было жить и работать не легче, чем нам…
Расстались Иванов с Ниной Николаевной, договорившись, что типографские принадлежности и шрифты запрячут его жена Ольга (по кличке "Елена Прейс") и Петя Шиманский в местах, обозначенных на схеме. Все остальное — адреса для связей, прямоугольный штамп и круглую печать Севастопольской военной организации РСДРП, несколько цинковых факсимиле Нина Николаевна, с помощью Иванова, запечатала в металлическую коробку из-под печенья московской фабрики "ЭЙНЕМ". Бумаги и дневниковые записки запрятали в три бутылки, осургучив головки.
— Эти ценности, Николай, я сама запрячу, — сказала Нина Николаевна. — Все равно бы мне пришлось идти и показывать кому-то естественные пещерки в расселине трещины.
Иванов на это ничего не ответил, как вообще не любил напрашиваться к тем секретам, о каких ему не сообщали сами товарищи по организации. Но Нина Николаевна почувствовала, что в нем плеснулась какая-то обида: он даже не пожал ее руки, направившись к выходу. И она, нагнав его в коридоре, придержала за рукав, прошептала:
— Николай, не сердись. Мне ведь тоже хочется иметь что-то в моем личном резерве и под личной ответственностью…
— Да я что, я ничего, — сказал Иванов. — Только если тяжело будет нести, скажи мне, немедленно приду на помощь…
— Помощь мне будет нужна, Николай. Вернее, помощь нужна комитету. Если меня вдруг арестуют, а комитету понадобятся адреса связи, то… Очень прошу зайти тогда к Кате Симакопуло и попроси ее дать тебе платье Екатерины Ивановны Серафимовой. Она знает, о чем идет речь и условилась со мною обо всем. Серафимову, жену прапорщика запаса, ты знаешь. Это бывшая жена брата Кати Симакопуло. Так вот, Катя Симакопуло принесла мне однажды платье Серафимовой, вроде нам нужно было фасон снять. И я вшила в корсет платья ленту с адресами, явками и связями нашего Комитета РСДРП и редакции "Солдата" с двадцатью восьмью городами.
— Спасибо, Нина Николаевна, за доверие! — Иванов растроганно не только пожал, но и поцеловал ее руку. — У нас общие судьбы, и мы друг друга не выдадим, не продадим. Я все сделаю для партии, что будет в моих силах!
………………………………………………………………………………….
Посчитав, что так будет безопаснее, Нина Николаевна, дружившая с Анжеликой Максимович, сестрой своего первого мужа, попросила ее пойти на прогулку в район балки за хутором де-Ля-Гарди.
В двух корзинах они забрали с собою весь приготовленный Ниной Николаевной груз. И запрятали его в одной из пещер каменной трещины.
Они кровью поклялись хранить эту тайну до самой смерти или до победы революции, когда можно будет рассказать о ней людям. (Потом Нина Николаевна рассказала об этой тайне через много лет автору "Перекрестка дорог").
………………………………………………………………………………….
Возвратившись на квартиру и проверив еще раз, не осталось ли чего предосудительного здесь на случай возможного повторения обыска, Нина Николаевна прилегла на диване и начала в уме воспроизводить картину за картиной своего знакомства и взаимоотношений с товарищем "Михаилом", который путано объяснил, что забыл пароль. Да и свою фамилию Зынкевич он почему-то совсем не называл, прибыл на явочную квартиру с полномочиями Московского "центра". Зато сразу же заговорил о своих связях с Лениным, с которым будто бы длительное время работал в России и за границей.
"Знаете, почему Ленин рекомендовал меня сюда? — спросил он, уставившись в Нину Николаевну долгим испытующим взглядом. — Меня он рекомендовал для спасения славной Севастопольской организации от разгрома. Ведь делегат вашей организации А. В. Логинов был вместе со мною на первой конференции военных и боевых организаций РСДРП в ноябре 1906 года. Я горжусь, что теперь, когда Севастопольская организация оказалась в труднейшем положении, мне поручено…"