По Ришельевской лестнице возвращались из порта на бульвар земляки-старооскольцы. Они — механик паровоза Шабуров и его друг Анпилов в матросской форме — встретились еще ночью на тайном совещании в Усатовской больнице. Там конспираторы обсуждали планы помощи арестованным по делу "Потемкина" — о сборе денег, изготовлении для товарищей паспортов для бегства за границу, о создании новых явочных квартир и о всем другом, без чего не может жить и действовать формируемая армия революции.
Предупрежденные о готовящемся нападении конной полиции, участники совещания незаметно разошлись по разным местам. А ведь поговорить им надо было еще о многом.
— Может быть, на бульваре нам безопаснее? — сказал Анпилов, когда закончил свой рассказ о событиях в севастопольской крепостной церкви и о своем участии в восстании артиллеристов крепости в начале июня 1905 года.
— Почему безопаснее? — усомнился Шабуров. — Полиция и ее агенты везде и в любую минуту могут появиться… — Он толкнул товарища локтем, тихо шепнул: — Не оглядывайся, Костя, за нами, кажется, хвост.
Теперь и Константин слышал за спиною чьи-то шаркающие шаги.
Он шепнул:
— Давай, Петро, шмыгнем куда-то… Там вон калитка открыта…
— Поздно, — возразил Шабуров шепотом. — Теперь надо сыграть в кошку-мышку. — Он взял Костю под руку и вместе они шагнули к стоящей у входа на бульвар старинной пушке. Чугунный ржавый ствол ее, придавив своей тяжестью серый дубовый лафет на гранитном постаменте, уныло глядел на море черным круглым глазом губастого жерла. — Притворимся ротозеями, Костя. Голос у тебя звучный, вот и читай во все горло надпись на памятной доске.
Раскатисто, зычно начал чтение Константин Анпилов:
"30 апреля 1854 года английский фрегат "Тигр", затопленный снарядом русской артиллерии у берегов Среднего фонтана, взорвался и затонул. Пушка с прочей артиллерией поднята с морского дна в мае 1854 года…"
Незнакомец настороженно остановился неподалеку. Анпилов, скосив глаза, узнал этого тонкого черноволосого человека с круглыми черными очками на сухощавом остром носу.
Шепнул Шабурову:
— Пришлось мне весною побегать от этого шпика, Дадалова. Под слепого маскируется, даже костылик выбрасывает впереди себя, когда идет по улице…
— Не отвлекайся, — огрызнулся Шабуров, не поворачивая головы. — Ты читай и читай…
Они зашли с другой стороны исторического памятника, зачитали сразу в два голоса:
"Вес пушки — 250 пудов. Вес ее бомбы — два пуда шестнадцать фунтов".
— Увесисто, — с притворным удивлением сказал Шабуров. — Увесисто!
— Да что ты, земляк?! — возразил Анпилов. — На наших кораблях сейчас такие пушки и снаряды, что этот аглицкий инструмент во внуки им не годится. Ей-богу!
— Вы это зачем военными сведениями интересуетесь? — шагнув поближе, сердито спросил Дадалов шепелявым голосом. — И кто вы есть такие?
— Земляки мы, — спокойно ответил Анпилов. — Я вон с того корабля, а мой земляк — механик паровоза. Повстречались, пушкой аглицкой заинтересовались. От русского снаряда затонула вместе с "Тигром".
Шпик рванул с носа очки. В его карих глазах мелькнула досада.
— Вы, земляки, проходите-ка, пока не задержал. Времени у меня мало, есть другие дела, а то…
— Спасибо на добром слове! — земляки поклонились Дадалову. — Мы сейчас же уйдем отсюда. Пропади она пропадом эта пушка…
Дадалов, постукивая палочкой, быстро зашагал к желтому зданию городской управы. Оглянулся уже от ворот и погрозил землякам костыликом.
Когда Дадалов скрылся в здании, Константин Анпилов сказал:
— Эта тварюга будет через щелочку наблюдать за нами, так что нам сегодня уже ни о чем не придется поговорить. И провожать меня, Петр Иванович, не надо. Но обязательно предупреди товарищей об этом шпике. Не даром он шатается с утра по городу. Значит, дело есть у жандармерии, если этого ужа притащили из Севастополя, как раньше жандармы притащили из Одессы в Севастополь и устроили было рабочим в порту своего агента-провокатора Шаевича. Мы там его распознали, чуть не убили… Пусть последят ребята за Дадаловым…
— Все сделаю, — ответил Шабуров, прощаясь с товарищем. — И сегодня же, как только поговорю на конспиративной квартире с товарищами, уеду в Армавир. Ведь со мною здесь сын, Васятка. Старается ни в чем не отставать от меня. Умный парень, честный.
Так расстались земляки в Одессе. Анпилов поплыл в Севастополь и повез различные сведения для военной организации РСДРП о делах в Одессе, Шабуров вечером направился поездом в Армавир.
С сыном Василием они прибыли в Армавир к самому началу разыгравшихся здесь событий.