Доктор Циплаков предоставил слово Анисье Максимович, и она, волнуясь и краснея, что должна сидя говорить для кружковцев и для гостя из Батуми (Был ведь почти последний месяц ее беременности), сначала поблагодарила гостя за все рассказанное им и за такую его убежденность в правоте дела рабочего класса, что хочется обнять его и расцеловать. Потом она показала записку, переданную ей сидевшим неподалеку красивым парнем в форме ученика реального училища, и сказала:
— Вот на этом листочке из ученической тетради Вячеслав Шило изложил свою клятву, что до конца своей жизни будет служить революции, отомстит царским палачам за кровь батумских рабочих, за поруганную свободу севастопольских революционеров, заключенных царскими властями в тюрьму за распространение среди рабочих, матросов и солдат революционных прокламаций и листовок. Вот перед вами автор этой клятвы. В его лице юность двадцатого века пополняет ряды борцов за свержение самодержавия, за социализм…
Вячеслав встал. Глаза его сияли, лицо заливала краска возбуждения, пальцы были сжаты в кулаки.
— Да, товарищи, я клянусь в верности революции, прошу рекомендовать меня в партию социал-демократов. Я взволнован не менее московского реалиста Константина Цитовича, который отметил свое уважение к батумским рабочим и их политической демонстрации вступлением в Рыбинскую организацию РСДРП.
Все участники кружка стоя аплодировали реалисту. Анисья подошла к нему, обняла и поцеловала. У нее и Вячеслава при этом замерцали на ресницах слезы радости и восторженности.
— Никогда, товарищи, не пересохнет море нашей революционной силы, так как непрерывно впадают в нее реки из таких вот товарищей, как наш гость из Батуми, как реалист Вячеслав Шило, как тысячи и тысячи подобных им, — продолжала Анисья. — Мы рады, что в Батуме оформился и так энергично действует социал-демократический комитет. Но и Севастополь не отстает. Наш "Севастопольский рабочий союз" уже установил связи с редакцией газеты "Искра". Там печатаются корреспонденции из Севастополя. У меня под рукою "Искра" за 15 февраля 1902 года. В ней рассказано об адмирале Феодосьеве, который занимает пост градоначальника и командира Севастопольского порта. Послушайте, что написано в газете: "Феодосьев был одним из самых деятельных в компании казнокрадов. Его рыло было сильно в "угле", но углем он не довольствовался: будучи командиром броненосца "Двенадцать апостолов", он тянул оттуда всякую утварь, материалы — словом, все, что мог. Недаром матросы острят, что из "12 апостолов" он украл одиннадцать".
Наши товарищи не только пишут в "Искру", но и ведут решительную борьбу за овладение думами и делами народа, просвещая его и в кружках, и голосом на собраниях, и распространением листовок, брошюр, прокламаций. В полученном нами номере "Искры" за 10 марта 1902 года имеется отчет о некоторых севастопольских событиях: "После нового года между севастопольскими рабочими разошлась новая прокламация, призывающая к борьбе против царского самодержавия. У матросов в экипажах и на военных судах стали производить поголовные обыски с особой тщательностью: вызывают команду на верхнюю палубу, строят ее и каждого по порядку ощупывают. В это же время в кубриках обыскивают скудные пожитки матросов…"
Когда командующий Севастопольским военным портом контр-адмирал Лещинский приказал отменить дополнительную надбавку за сверхурочные работы на предприятиях адмиралтейства и разрешил администрации удлинять рабочий день без дополнительной оплаты, мы распространили 19 и 20 февраля 1902 года в городе и в портовых мастерских листовки "Севастопольского рабочего союза". Было в них рассказано, что администрация нарушает фабричный закон от 2 июня 1897 года, предусматривающий оплату каждого часа сверхурочной работы в полуторном размере. Листовка призывала к забастовке и ссылалась на токарей слесарно-сборочной мастерской, которые уже дружно выступили против приказа Лещинского, потребовали от начальства исполнять закон о сверхурочных работах и их оплате.
И началась забастовка. Но проявилась недостаточная сплоченность, рабочие поддались лживым обещаниям администрации, согласились продолжать работу и в вечерние часы.
Пришлось провести дополнительную работу среди рабочих. В результате этой работы группа молодых рабочих слесарно-сборочной мастерской снова поставила вопрос перед администрацией адмиралтейства и о сверхурочной работе и оплате за нее по закону, и о безобразном поведении некоторых чинов в мастерской, особенно старшины Андрейченко. Этот человек не только оскорбительно вел себя по отношению к рабочим, но и обсчитывал их, присваивал себе часть заработка рабочих.